Петергоф — старейшая парадная летняя резиденция русских императоров близ Петербурга. С момента ее основания и до начала XX столетия здесь были разбиты парки, возведено около двадцати дворцовых зданий, построены изящные садово-парковые павильоны. Парки императорской резиденции украшают более чем 150 фонтанов.

Благодаря реставрации 1920-1930-х годов дворцово-парковый ансамбль Петергофа в предвоенные годы находился в прекрасном состоянии, его популярность возрастала с каждым годом.

В 1940 году в летний сезон Петергоф посетило более двух миллионов человек. Сезон 1941 года должен был открыться 22 июня. Но в этот день нацисты напали на Советский Союз, а уже 23 сентября 1941 года они вошли в Петергоф. И, конечно, не все, что хотелось бы, удалось сделать за столь короткий отрезок времени, отпущенный на эвакуацию. Поэтому, когда сегодня мы сокрушаемся по поводу тех или иных невывезенных музейных экспонатов, каждый из нас должен помнить о невероятно трудных условиях, в которых приходилось тогда работать сотрудникам музеев.

Павильон Эрмитаж до войны

и сейчас

Вот как описывает первый день войны М. Ребане, директор объединенных дворцов и парков Петергофа и Ораниенбаума:

«22 июня Петергоф готовился к традиционному народному гулянью „Белые ночи“. Вместо гулянья в этот день пришлось приступать к выполнению совсем других задач, вставших перед петергофскими сотрудниками в связи с объявлением войны. Надо было предприятие превратить в объект обороны и одновременно с этим спасать ценности дворцов и парков».

Буквально с первых же дней началась подготовка к эвакуации музейных экспонатов. За короткий период небольшому коллективу сотрудников пришлось проделать огромную работу: определить предметы, подлежащие эвакуации в первую очередь, снять со стен живописные полотна, образцы декоративных тканей, упаковать фарфоровые и фаянсовые сервизы, хрусталь, люстры. Из более чем четырех тысяч предметов, составлявших коллекцию только Большого дворца, удалось вывезти более двух тысяч.

О том, как бережно было укрыто все, что время и обстоятельства не позволили вывезти, рассказывает эвакуационный акт, датированный 22 сентября 1941 года 20 часами, когда бои шли уже в самом Петергофе. В частности, в этом документе говорится: «Все ценные наборные паркеты Большого дворца застланы коврами (ворсом внутрь) и сверху засыпаны толстым слоем песка. Мебель, которую не успели вывезти, отодвинута от стен и укрыта. В каждом помещении имеются ящики с достаточным количеством песка, пожарные шланги в полной исправности».

Пожалуй, самым непростым вопросом, вставшим перед научными сотрудниками, был вопрос о том, какие из экспонатов необходимо подготовить к отправке в первую очередь. Несложно представить и другую трудность, с которой столкнулись хранители: каким образом упаковать фарфоровые люстры с тончайшими лепными цветами, невероятно тяжелую скульптуру или громоздкую неразборную мебель? Предоставленных Петергофу десяти вагонов и такого же количества платформ было явно недостаточно. Сразу же встала проблема выбора музейных предметов, «достойных» быть эвакуированными или оставленными во дворцах или гротах и подземном тоннеле у дворца. Так в гроты попали ящики с предметами фарфора, люстрами, стеклом из дворцов, а в тоннель с западной стороны Большого дворца — скульптура с Большого каскада. Большой каскад — уникальный памятник не только фонтанного искусства, но и скульптурного убранства. В первые дни войны было решено полностью демонтировать его декоративный убор, статуи и барельефы и вывезти в глубь страны.

Но короткий срок, отпущенный на эвакуацию, не позволил осуществить это решение. И тогда в первую очередь к отправке были подготовлены статуи, имевшие подписи прославленных ваятелей, таких как М. Козловский, Ф. Шубин, И. Мартос. Ф. Щедрин, И. Прокофьев, Ж. Рашетт. Это были двадцать три фигуры, образцы так называемых воронихинских ваз, маски львов с пьедестала фонтана «Самсон» и три огромных маскарона работы Б. К. Растрелли с каскада «Золотая гора».

Однако из скульптурной пластики Большого каскада, предназначенной к отправке в Ленинград, только «Персей» работы Ф. Щедрина был доставлен в Исаакиевский собор. Остальные статуи, упакованные в ящики для отправки в тыл, которые не успели вывезти из Ленинграда, провели всю блокаду на товарной станции Октябрьской железной дороги.

Вторую партию декора Большого каскада вывезти уже не удалось. Шли ожесточенные бои за Петергоф. И тогда подготовленную к эвакуации скульптуру спрятали под Большим дворцом. В описании этого тайника говорилось следующее: «Бронзовые фигуры и вазы Большого каскада укрыты в тоннеле, что западнее Большого грота, в откосе против галереи, соединяющей Большой дворец с „Корпусом под гербом“. Фигуры уложены на рейки и доски, выход тоннеля заделан бревнами и досками, засыпан землей, обложен дерном». Мраморная скульптура ввиду своей хрупкости и тяжести была закопана в земле недалеко от места постоянного нахождения.

Почти вся скульптура, находившаяся в тоннеле, в земле на территории Нижнего парка, а также вывезенная в Ленинград, сохранилась. Оставленные же на местах петровские барельефы ступеней каскада, маскароны канала и самые крупные фигуры — Самсон, Тритоны, Нева, Волхов — бесследно исчезли.

После войны высказывались предположения о том, что некоторые из них находятся на частных виллах за пределами России (пока эти слухи не подтвердились). К сожалению, предметы декоративно-прикладного искусства, спрятанные в подвалах Большого дворца, частично пострадали во время пожара в здании, а в большей своей части были разграблены. В начале войны из Петергофа сначала в Горький, а затем далее, в глубь страны — в Новосибирск и Сарапул, были отправлены несколько эшелонов с музейными коллекциями. В их числе были так называемые петровские вещи, т.е. экспонаты дворцов Монплезир, Марли, Эрмитаж, кроме того, дворцовые ткани, живопись, предметы Особой кладовой.

Другую часть петергофских ящиков перевезли в Ленинград на Московскую товарную станцию, затем перевезли их в Исаакиевский собор. Туда было отправлено двадцать четыре ящика с предметами декоративно-прикладного искусства — фарфор, стекло, ковры и пр. — и пять ящиков с особой пометкой: «Бронза».

Самая страшная пора в жизни русского Версаля началась с захватом города фашистами.

Больше всего пострадал Нижний парк. От его первозданного облика не осталось ничего. В Большой дворец в первые же дни оккупации попал снаряд. Здание горело три дня. Немцы под страхом расстрела запрещали тушить огонь. Фашисты вырубили деревья, разграбили и уничтожили дворцы комплекса, некоторые коллекции живописи и скульптуры до сих пор безвозвратно утеряны, а водопроводная система фонтанов парка надолго была выведена из строя. Величественный Петергоф превратился в мощную крепость. Доты, дзоты, противотанковые сооружения, рвы, окопы, колючая проволока, минные зоны, воронки от взрывов и завалы сделали территорию парка и сада непроходимой.

23 сентября 1941 года гитлеровцы захватили Новый Петергоф – ту часть города, где находились здания горисполкома, горкома партии, телеграфа, телефонной станции, школы, больницы, а также дворцы-музеи и парки, большая часть жилых домов и завод точных технических камней. Героическими усилиями наших войск и ополченцев дальнейшее продвижение врага было приостановлено. Линия фронта разрезала Петергоф на две части.

В тылу у захватчиков остались свободными Старый Петергоф, Ораниенбаум, Красная Горка. На этой полосе у берега Финского залива – по фронту 65, а в глубину 20 километров – укрепилась группа советских войск. Это и был Ораниенбаумский плацдарм, или «Малая немля», превращенная в неприступную крепость, в один из боевых заслонов города Ленина.

В Новом Петергофе фашисты хозяйничали так же, как и в других оккупированных советских городах и селах, они грабили ценности, чинили зверскую расправу над жителями, не успевшими эвакуироваться.

В составе немецких войск, занявших город, действовала 2-я рота батальона особого назначения, в функции которой входило отбирать культурные ценности и отправлять в Германию. В течение нескольких месяцев оккупанты вывозили оставшееся музейное и парковое имущество, а то, что нельзя было вывезти, преднамеренно методически уничтожали. От гитлеровских варваров жестоко пострадали знаменитая фонтанная система, все дворцы, павильоны, парковые насаждения. Артиллерийскими обстрелами и бомбежками фашисты уничтожили дворцово-парковые сооружения Старого Петергофа. 

Нацисты, занявшие Петергоф, превратили его в особо укрепленный пункт. На третий день после оккупации города все жители были выселены из Петергофа. Потому и нет свидетелей разрушений города, нет никакой информации об украденных музейных экспонатах. Опрос свидетелей, которых удалось тогда разыскать, мало что дал. Сообщалось только, что «Большой дворец загорелся от снаряда, попавшего в церковный флигель» в день захвата Петергофа, и что оккупанты запретили тушить пожар под страхом расстрела. Рассказывали, что он горел три дня, и когда жителей угоняли из города, они все еще видели зарево над ним.

Победное наступление советских войск началось 14 января 1944 года. Через 5 дней город удалось освободить от захватчиков. В этом же году он был переименован в Петродворец. Слишком болезненно звучало немецкое слово на фоне немыслимых разрушений. Но даже когда город был очищен от врагов, его разрушение продолжалось. Перед своим отступлением немцы постарались как можно сильнее заминировать территорию. При расчистки территории то и дело происходили взрывы, в результате которых появлялись новые жертвы не только среди людей, но и в ряду уцелевших памятников архитектуры.

Одним из самых больших послеоккупационных разрушений стал дворец Марли. Он был взорван миной замедленного действия.

Руины дворца Марли

... и восстановленный дворец в наши дни

В 1944 году началось восстановление исторического комплекса. В этой работе принимали участие не только известные архитекторы, но и простые жители. Они тысячами выезжали на расчистку завалов. 17 июня 1945 года, спустя всего месяц после окончания войны, Нижний парк уже был открыт для посещения. Кульминационным моментом спустя еще два года стало возрождение на прежнем месте легендарной бронзовой группы «Самсон, раздирающий пасть льва»

Страшная картина разрушений предстала перед глазами первых музейных сотрудников, пришедших в Петергоф сразу же после его освобождения. Вот как описывает это свое посещение сотрудник Петергофа М. Тихомирова 31 января 1944 года:

«Первое, что встало перед глазами за разрушенными воротами и оградой Верхнего сада, — неописуемый хаос каких-то обломков, полузасыпанных снегом, громадный противотанковый ров, пересекающий весь сад, а за ним обгорелые руины Большого дворца без золотых куполов.

Нижний парк сверху казался снежной пустыней с мертвыми черными деревьями, опутанными проводами, а в захламленном ковше каскада стоял пустой пьедестал Самсона. По парку пришлось пробираться узкими тропинками и видеть все новые и новые руины: разбитые в куски мраморные колонны Львиного каскада, полуразрушенную Золотую гору со ступенями, лишенными золотой обшивки, обгорелые остатки дворца Марли и, наконец, Эрмитаж, где не осталось его подъемного стола с затейливым механизмом, а наверху стояло орудие, дуло которого, направленное на Кронштадт, высовывалось из пробитой стены верхнего зала».

Кроме того, были уничтожены все сооружения Английского парка, Английский дворец и павильоны, а также разрушены дворцы и павильоны всех пейзажных парков, созданных в XIX столетии.

Уже в 1944 году, сразу после снятия Ленинградской блокады, начались поиски музейных вещей по пути отступления нацистских войск — в Эстонии, Латвии, а затем и в Германии.

В состав комиссии, осуществлявшей эту работу, вошел A. M. Кучумов, главный хранитель музея в Павловске, человек, хорошо знавший коллекции всех пригородных музеев и участвовавший в их эвакуации. Тогда было возвращено по назначению довольно много дворцовых предметов.

Ущерб, нанесенный Петергофу, не может быть сравним с потерями других музеев Ленинграда. За время войны он потерял больше раритетов, чем какой-либо другой музей-заповедник в пригородах Ленинграда, и пока удалось разыскать немного принадлежавших ему предметов. Из утраченных более чем 16 тысяч предметов было найдено только около двухсот пятидесяти.

Сейчас сложно представить, какие трудности могли бы возникнуть при восстановлении фонтана «Нептун», если бы скульптурная группа не вернулась из Нюрнберга на свое место — в центральный бассейн Верхнего сада.

Возможно, стол в Белой столовой Большого дворца, на котором стоит сервиз Екатерины II работы Д. Веджвуда, не был бы столь прекрасен без найденных в Прибалтике предметов из сервиза императрицы.

Не была бы полной коллекция живописи дворца Марли без возвращенной из Берлина картины «Птичий двор» художника А. ван Олина, когда-то приобретенной по заказу Петра Великого специально для Петергофа.

Поиски пропавших из Петергофских музеев предметов ведутся и сегодня. В 1992 году из Берлина вернулась картина «Кайзер Вильгельм I перед Парижем» из Кабинета Александра II Фермерского дворца. В Прибалтике «промелькнуло» полотно Ф. Крюгера — портрет великого князя Константина Николаевича из Кабинета Николая I в Коттедже. К сожалению, портрет не удалось приобрести.

немецкий офицер на берегу Ольгиного пруда

Руины Большого дворца

Морской канал

Танки на берегу Ольгиного пруда

Установка скульптуры "Самсон"

 "Наш сад"
Ольга Берггольц (1910-1975)

(Стихотворение написано через неделю после
освобождения Петергофа и накануне полного
снятия блокады Ленинграда)

Ты помнишь ли сиянье Петергофа,
дремучие петровские сады,
и этот влажный лепет, бред и вздохи
всегда живой, хлопочущей воды?

Так много было здесь тепла и света,
что в городе зимою, в пору вьюг,
все мнилось мне: а в Петергофе - лето,
алмазный, синий, праздничный июль.

Молчи - увы! Волшебный сад изрублен,
мертвы источники с живой водой,
и праздник человечества поруган
свирепой чужеземною ордой.

…Но мы пришли к тебе, земная радость, -
тебя не вытоптать, не истребить.
Но мы пришли к тебе, стоящей рядом,
тысячеверстною дорогой битв.

Пришли - и, символом свершенной мести,
в знак человеческого торжества
воздвигнем вновь, на том же самом месте,
Самсона, раздирающего льва.

И вновь из пепла черного, отсюда,
где смерть и прах, восстанет прежний сад.
Да будет так! Я твердо верю в чудо:
ты дал мне эту веру, Ленинград.

26 января 1944

источник