 История — штука странная. Вроде как и наука, а вроде и — нет.
Действительно, по объему тех знаний, которые изложены в «учебнике истории», она явно тянет на что–то серьезное и весомое. Да и глядя на сонмы профессоров и другого ученого люда, плодящих толстые и умные книжки и произносящих со своих высоких кафедр не менее умные речи, трудно представить себе историю вне научной среды.
С другой стороны, если говорить о таких фундаментальных для любой науки понятиях как метод, предмет или закон, то здесь история явно отстает от своих собратьев. И не просто отстает, а вообще выпадает из ряда научных дисциплин. Попробуйте назвать хотя бы одну историческую закономерность или метод, с помощью которого историки постигают объективную действительность. Какими научными способами они делают себя и нас ближе к истине?
Я уже вижу, как задергаются, замашут руками жрецы от истории, услышав о такой постановке вопроса. Конечно же, они наговорят много всего и о предмете своей науки, и о методе, которым они его познают. Много высокопарных и труднопонятных для обычного человека слов. Но если отбросить всю эту казуистику и выразить суть простым языком, то окажется, что историки всего–навсего записывают происходящие в мире события. Одни записывают, другие переписывают, третьи все это читают, сравнивают и переписывают далее. Это называется историография, некий научный процесс, который и является основным методом историков. Это и есть история.
Конечно же, ученые не просто переписывают то, что зафиксировано в трудах их предшественников. Они в процессе кропотливой интеллектуальной работы излагают это уже по–другому, по–новому. На основе обширного исторического материала, применяя такие мощные средства, как анализ и синтез, они создают новые исторические картины.
Эти картины более совершенны, в них присутствует больше мелких деталей и оттенков. Их сюжетные элементы более гармоничны, а судьбы героев становятся более понятными. Темные или бесцветные места раскрашиваются разными красками, портреты исторических персонажей становятся ярче, а их личности и поступки наполняются психологизмом, добавляя новые драматические страницы в книгу истории.
Обычному человеку, то есть человеку, не знакомому со всей этой историографической кухней, кажется, что исследователи находят какие–то новые исторические факты, благодаря которым картина прошлого исправляется и дополняется. Точно так же, как в естественных науках: сделали физики открытие — следует пересмотр накопленных знаний и сложившихся теорий в данной области, разглядели генетики в микроскопы что–то необычное — необходима коррекция биологических концепций, возможно вплоть до полной их замены. Так было и так будет всегда во многих науках, но только не в истории.
Но почему? Ведь историки находят новые материальные памятники прошлого. Раскапывают древние культурные слои, в которых обнаруживают предметы быта, орудия труда или охоты, военное оружие, результаты творчества. Все это несет информацию о жизни того народа или культуры, которые исследует историк. Казалось бы, он тоже находит и открывает что–то новое и своей работой должен дополнить и поменять наши исторические представления. И, конечно же, находит и меняет. Но это больше похоже на свободное творчество, а вернее, на сочинение на заданную тему и в корне отличается от работы ученых в естественных областях.
Дело в том, что когда историк находит какой–либо артефакт, то есть предмет какой–либо культуры, то он не может оценить его объективно. Весь исторический анализ носит субъективный характер и строится на базе того, что написал до этого предыдущий исследователь. О той эпохе, об уровне культуры и науки того времени и данного общества, о том чем жили, чего хотели и к чему в итоге пришли эти люди в то историческое время. Все это предыдущий историк написал на основе работ своего предшественника, а тот, в свою очередь, на основе своего и т. д. Сотни ученых создавали и своим количеством авторитетно закрепили культурный образ народа, жившего в данное время в данном месте. Реальность установлена, границы очерчены — уточняй, дополняй.
В результате держит наш бедняга в руках артефакт, крутит его перед своими глазами и так, и этак и добавляет новый штришок в историческую картину, нарисованную до него такими же горе–историками. Каждый из них в свое время смотрел на свой артефакт глазами своих предшественников. Ведь все уже написано, все известно: время, быт, нравы. Остается только зафиксировать: вот, мол, они еще и так могли. Сделан очередной мазок на картине, положен очередной кирпичик в здание. А фундамента–то у здания нет. Ведь если проследить всю цепочку переписчиков–строителей назад в прошлое, то можно найти и тех первых. Но они точно такие же люди, как и их последователи, записывали, то, что видели сами, а чаще, то, что слышали от других людей. Или то, что они якобы видели или слышали. Никаких доказательств правдивости информации здесь нет и быть в принципе не может потому, что все держится в прямом смысле на словах. Это никакой не фундамент, и тем не менее орда переписчиков продолжает свою безумную стройку.
Стоит ли удивляться тому, что в итоге при подобном строительстве получается. Простой пример. Нашли историки на очередных раскопках древних захоронений очередной артефакт — женские украшения в виде бус. Нанизанные на металлическую проволоку бусины из полудрагоценного камня. Ничего другого как отнести эти бусы и другие предметы, найденные в данном месте, к одному и тому же культурному слою исследователи не смогли. И вот получилось, что бусы эти носила модница, жившая, допустим, в первом веке нашей эры. А то, что технологии, позволяющие сделать подобные вещи, появились лишь спустя как минимум полторы тысячи лет, горе–историки в расчет не берут.
Любой квалифицированный инженер скажет, что нужно для изготовления таких бус. Какие необходимы инструменты для тонкого сверления в подобных твердых породах, какая (приблизительно) техника для волочения проволоки. Когда человечество дошло до данного научно–технического уровня, примерно известно. И, как это ни смешно, известно это опять же, естественно, из истории. Но наш историк слепо верит во все написанное его предшественника–ми — «гробокопателями» о том, к какому времени относится данный культурный слой. Поэтому, разглядывая бусы, он с трепетом в голосе (древность все–таки), как настоящий шаман, заклинает: первый век, первый век… И дополняет новым штрихом историческую картину: и вот такие вещи тогда делали, и так себя украшали…
Я специально не называю точные даты и описание украшения, поскольку подобных археологических случаев сотни и тысячи. И ровно столько же подобных трактовок: вот так жили, мол, тогда люди. Все эти предметы различны, но их объединяет одно — громадный хронологический разрыв между тем временем, куда их отнесли историки, и временем, когда у людей появились технические возможности для их изготовления.
Иногда подобные случаи нельзя назвать просто курьезом, дело доходит до откровенного маразма. Вот конкретный пример. Известный немецкий исследователь У. Топпер в своей книге «Великий обман. Выдуманная история Европы» приводит фотографию ножа, который был выставлен в качестве экспоната на выставке, посвященной истории франков. Нож якобы принадлежал древнему франку, хотя и без разоблачительного комментария Топпера на фотографии видно, что лезвие инкрустировано часовыми колесиками, а потому, хоть ты тресни, никакой он не древний.
На основании чего на эти и все остальные находки ставятся подобные датировки? Только лишь на основании того, что кто–то давно сказал, что это было тогда–то, а эти народы жили тогда–то. Оттого, что последующие «шаманы» повторили эти слова неоднократно, простое суждение или мнение превращается уже вроде бы как в истину. Какие здесь доказательства? Никаких. Точнее, сами же эти предметы и приводятся в качестве доказательств. Логика сумасшедшего, но ничего не поделаешь, такова традиция. При этом, навешивая на эти артефакты ярлыки древности, историки не удосуживаются хоть мельком, хоть чуть–чуть упомянуть о том, как эти вещи изготовлялись. А ведь это тоже история, история развития техники и технологий. Однако историки обходят эту тему стороной, что и понятно: начни здесь копать, и концы с концами не сойдутся.
Помимо «безмолвных» памятников прошлого в руки исследователей попадают еще и «говорящие»: письменные источники. Тут ничего, казалось бы, додумывать не надо, все как раз уже написано черным по белому, ясно и конкретно. Может, это благодаря им древняя история становится все более полной и понятной? Если сравнить историю в изложении современных авторов и авторов, живших сто—двести лет назад, то можно увидеть, что их труды различаются не только по объему содержания, но и в ряде случаев сильно расходятся в трактовке событий. Здравая логика заставляет нас прийти к выводу, что в руки современных авторов за это время попали подлинные исторические документы, которых у их предшественников не было. Прочитав их, историки исправили ошибки и издали «учебник истории» в новой редакции. На деле же все выглядит по иному.
Откроем классический труд XIX века по истории Средневековья под редакцией Лависса и Рамбо, написанный всемирно известными учеными (Эпоха крестовых походов / Под ред. Э. Лависса и А. Рамбо. М., 2003). В книге прямо заявляется, что татаро–монгольское войско, вторгшееся на Русь, в основном состояло из турок. В сегодняшних книжках по истории никаких турок в ордах Чингизхана или Батыя мы уже не найдем. Туркам здесь не место. Читатель может подумать, что после Лависса и Рамбо историки где–то нашли материалы, неопровержимо свидетельствующие о том, из кого же точно состояли эти войска. Раскопанные копья и сабли такую однозначную информацию не несут хотя бы потому, что их находили и до этого. Нужен письменный документ, в котором было бы ясно написано: татары мы, татары, и не путайте нас с турками. А к нему еще один свиток, в котором бы заявлялось, что все документы с упоминанием турецкого нашествия являются фальшивкой. Но ничего подобного найдено не было.
Негде было историкам прочитать что–то новое о турках и татарах. Да и откуда взяться новым, то есть не найденным в свое время подлинным документам? Наоборот, с течением времени их должно быть все меньше и меньше. Все чердаки и подвалы, монастыри и усадьбы, замки и отдельные избушки на курьих ножках, где раньше находили различные древние рукописи или книги, давно обшарены по сто раз. В земле уже все сгнило, там ничего не накопаешь. Поэтому ничего ученые на самом деле не нашли.
Суть же в том, что мировая история насквозь фальшивая, а каждая национальная история должна быть при этом внутренне непротиворечивой. Для западноевропейской истории меньше вопросов вызывают в данном случае турки, а для русской — татаро–монголы. С турками нам пришлось бы повозиться, а вот с мифическими татаро–монголами все просто. Ну и что с того, что от них не осталось никаких следов? Так даже лучше: на «нет» и суда нет.
О том, как возникает и затем множится историческая информация, хорошо свидетельствует история с Рюриком, основателем русского государства. Сейчас о том, кто он был и что делал, можно читать на протяжении многих книжных страниц. Однако изначальным источником информации о нем является лишь пара предложений в «Повести временных лет». Точнее, в её так называемом Радзивилловском списке, то есть копии. Это то самое место, где сказано, что «придоша» Рюрик на Русь. И всё. Все остальное от лукавого.
Никаких подлинных документов с упоминанием Рюрика нет вообще. Сам Радзивилловский список «Повести…» появился в России во второй половине XVIII века, все же остальные списки–копии представляют из себя его вариации с дополнениями, непонятно откуда взявшимися. А потому достоверность излагаемых в них событий попросту нулевая.
Однако если уж и говорить о достоверности, то и сама оригинальная «Повесть…» вызывает, мягко говоря, большие сомнения. Историки предлагают нам поверить им на слово, что события, описанные в этом летописном произведении, происходили на самом деле. Доказательств опять же никаких, зато почва для сомнений весьма благодатная. Судите сами. Летописец Нестор написал «Повесть…» в XII веке, мы же увидели её только через шесть веков, да и то в копии. Все это время ее никто не видел, ни в каких письменных источниках она не упоминалась. Мы не знаем, как она выглядела, на чем была написана. Самая старая её копия, Радзивилловский список, — это обычная рукописная книга с бумажными листами. А потому сделана была, всего скорее, все в том же XVIII веке. Так на каком же основании историки отнесли создание самой летописи в седую древность? Ни на каком. Так сказали «шаманы».
Исторические архивы забиты тысячами старых книг, свитков и других письменных документов, в которых их авторы оставили описания событий им современных, а также, с чужих слов, им предшествующих. Когда и кем они были написаны, насколько правдивы, установить доподлинно невозможно. Можно только поверить, что древний автор, рассказывая о деяниях своих современников, например крестоносцев и их славных королей–предводителей, все это не выдумал, а описал реальные события. Эти описания ничем, по большому счету, не отличаются от современных исторических романов. Никто же не будет всерьез воссоздавать историческую действительность времен короля Ричарда Львиное Сердце по известному одноименному роману Вальтера Скотта. Но, читая всю эту древнюю «беллетристику», историки старательно и скрупулезно выписывают «факты», складывают из них красивую картинку, чтобы потом показать нам, как оно там, в далеком прошлом, все было.
При этом те источники, которые вписываются в уже созданные исторические картины, принимаются к дальнейшей работе, и на них навешивается ярлык подлинности, а те, которые этой картине противоречат, отбрасываются как фальшивки. Можно что–то «логически» додумать, дописать. Главное, чтобы получилось гладко и красиво. Полная свобода творчества. И вот пред нами предстают полунагие античные персонажи в сверкающих шлемах, бороздящие моря на огромных кораблях, а в пылу сражений излагающие свои мысли поэтическим языком. В чем эти герои ходили зимой, как делали свои корабли, откуда взялись металлургические мощности, да и что у них была за экономика, выдерживавшая технические и культурные чудеса античного общества? И куда потом все это сгинуло? Ответы на эти вопросы мы не найдем, поскольку имеем дело не с научной деятельностью, а с литературной.
Так пишется история. И так было написано все то, что мы знаем о нашем далеком прошлом. И если говорить по сути, были созданы лишь новые художественные романы. Сложив их вместе и замазав наскоро нестыковки, их авторы получили учебник по мировой истории. И, сделав из него священную книгу, словно религиозные проповедники, бросились обращать всех в свою веру. Какая здесь наука? Да никакой!
Зашипят, затопают ногами «шаманы». Одобрительно закивают головами те, кому такой шаманский–шарлатанский подход к истории не нравится. А сейчас таких много — слишком уж очевидны проблемы исторической науки. Появилось целое сообщество исследователей, выступающих под вывесками «Новая хронология», «Другая история» и другими, объединенных идеей альтернативной истории и которые в своих книгах критикуют традиционную историческую концепцию.
Кстати, о хронологии. Тут уж, наверное, подумает читатель, неискушенный в интригах исторического двора, можно установить все достаточно точно. Есть же вроде методы, и даже вполне научные. Тот же радиоуглеродный анализ, например. Непонятно, что это такое, но звучит очень даже…
Да, конечно. Историки используют в своих хронологических исследованиях много естественнонаучных методов, и метод радиоуглеродного анализа среди них является наиболее популярным. Его суть состоит в том, что любой органический предмет содержит углерод, концентрация которого со временем естественным образом уменьшается. Зная, какое количество углерода теряет предмет в единицу времени, можно по количеству оставшегося вычислить его возраст. Все понятно в теории, да не так просто на практике.
Скорость распада углерода известна приблизительно, а потому сам метод дает погрешности в сотни и тысячи лет. Его можно применять для исследования стоянок первобытного человека, где ошибка в пару тысяч лет на результат существенно не повлияет. Но историкам гораздо интереснее не люди времен мамонтенка Димы, а Ганнибал, командовавший боевыми слонами. А потому они захотели повысить точность метода, улучшить его калибровку. В принципе это возможно, дело в самой малости: надо взять какой–нибудь предмет, возрастом лет в тысячу, а лучше несколько и в разных местах, и сделать замеры на концентрацию углерода. Но как можно узнать возраст предмета, если еще не создан прибор для определения этого возраста? Получается замкнутый круг.
Наших героев это нисколько не смутило. Очень уж хотелось придать своим сказкам научный вид. И вышли они из положения блестяще, поступив согласно свойственной им иезуитской логике. Они взяли для калибровки те древние исторические памятники, датировки которых достоверно известны. То есть в переводе с шаманского, известны по их же собственным сочинениям. Каково! Так этот независимый метод проверки датировок оказался очень даже зависимым от традиционной хронологической картины. Теперь наколдовать нужный результат для какого–либо объекта и подтвердить этим заранее известную его древность стало намного легче.
И все равно приборчик безбожно врет. Во–первых, из–за такой методики его улучшения, а во–вторых, потому что на скорость излучения углерода влияет масса факторов, как земных, так и космических. В результате, если читатель с этим прибором решит ради эксперимента измерить возраст, например, своей современной комнатной мебели, то он может получить совсем уж неожиданные цифры. Может оказаться, что эта мебель служила еще во времена Ивана Грозного, а может получиться и так, что дерево, из которого она сделана, родится еще только лет через пятьсот. Но нам нет нужды проводить подобные эксперименты: их уже было сделано достаточно, а их результаты опубликованы в научных изданиях. И тем не менее углеродно–историческое шоу продолжается.
Не так давно по одному из нецентральных каналов телевидения была передача про то, как ученые обнаружили останки моста, который Юлий Цезарь возвел через Рейн. Я люблю историю, а потому решил посмотреть, что же все–таки они там нашли.
Предыстория такова. Цезарь, ведя войну против германцев, уперся в Рейн. Рейн — не Яуза, кого хочешь остановит. Но только не нашего героя. Римляне за несколько дней построили мост, по которому благополучно переправились на ту сторону и продолжили свои завоевания во славу империи.
Исследователей всегда интересовал факт строительства этого моста: слишком уж большой он должен был быть, и слишком уж мало времени было на его возведение. И вот ученые обнаружили то место, где он якобы тогда находился, и стали исследовать найденные останки. Помимо их изучения на предмет датирования историки решили еще и реконструировать те далекие события. Надо было, не пользуясь современными инструментами, построить мост в те сроки, о которых написал в своих мемуарах сам Юлий. Миссия забавная, но мы говорим не о технологии, а о хронологии. Что же историки нашли и как это датировали?
Во весь экран показывают почерневшие от времени и воды бревна. Камера медленно наезжает на них, укрупняя план, но в этом нет надобности: бревна как бревна, ну разве что становится ясным, что никаких надписей типа «здесь был Юлий Гай Цезарь» или «построено в таком–то году» нет. Задача у историков сложная. Так как бревна «молчат», а потому никак их к тому историческому мосту не привяжешь, то необходимо их датировать тем временем, то есть I веком до нашей эры. В своеобразной логике опять же не откажешь: даже если это и получится, то при чем здесь Юлий Цезарь? Ну, это ладно, допустим, что никто другой тогда мосты здесь не строил, во всяком случае об этом шаманская библия умалчивает. Пусть решают вопрос о датировке.
Когда я понял, что радиоуглеродный метод в анализе старости бревен применяться не будет, стало интереснее. Думаю, наконец–то перестанут честным людям голову морочить. Однако без шаманства и на сей раз не обошлось. Речь идет о дендрохронологии. Это сравнительно новый метод, достаточно надежный, если его правильно применять.
Суть дендрохронологического метода в следующем. Если спилить дерево, то на спиле можно увидеть концентрические круги — годовые кольца. Они распределяются неравномерно. Каждое кольцо показывает, насколько толще стало дерево за тот или иной год. Неравномерность образуется оттого, что в климатическом плане года Друг от друга отличаются. Изменения небольшие, но деревья на них Реагируют довольно чутко. Таким образом, по этим спилам можно составить хронологические карты, а потом уже и, наоборот, по этим картам установить возраст найденной деревяшки.
Все бы хорошо, но вот только деревья живут не так долго, как это нужно исследователям. Самые старые родились лет триста назад, а потому далее этого времени протянуть дендрохронологическую карту невозможно. Никак. Если, конечно, не заняться очередным шулерством. Что наши картежники–чертежники и сделали. Тем более что опыт уже есть. Они взяли те бревна, возраст которых им достоверно известен из их исторических романов, и начертили соответствующие тем временам карты. Потом их сложили и получили единую дендрохронологическую карту, уводящую нас в необозримое прошлое. Теперь по ней можно установить возраст чуть ли не любых древесных артефактов и даже тех, которые были отобраны для ее же создания.
И вот я слушаю историю о предположительных останках цезаревского моста, и тут как обухом по голове: дендрохронологический анализ показал, что найденные бревна были сделаны из деревьев, росших в I веке до нашей эры. Точно в цель! Это ж надо так нашаманить, и ведь никакого стыда.
А на экране энтузиасты пытаются воссоздать процесс возведения моста. Задача сложная. И вот уже в ход идут топоры, которых тогда не было, металлические скобы для крепежа, непонятно откуда взявшиеся у римских легионеров. Заостренные деревянные сваи в каменистое дно входят неглубоко, а потому тут же говорится, что Юлий обивал их железом. Ничего себе! Через тысячу лет в Европе будут воевать с каменными топорами, потому что железа еще не хватало, а римляне просто забивают его в дно реки. При этом глупые варвары, наверное, сидят на противоположном берегу и, забыв про луки и стрелы, с детским любопытством наблюдают, как к ним постепенно приближаются дивные римские инженеры. В общем, картина та еще.
Надо отдать должное участникам этой акции — они осознавали все эти недочеты и признали, что эксперимент не был чистым. Но это ничего не изменило: научный факт свершился, сказка стала былью. Очередной исторический сюжет нашел свое подтверждение, а сама картинка обрела новые детали. Прошлое стало богаче, живее и достовернее.
Еще один метод, который любят историки, — палеографический. Его суть состоит в анализе памятников древней письменности при помощи изучения орудия письма, писчего материала, графической формы письменных знаков, особенностей их написания и т. д. То, как он применяется, можно увидеть на примере изучения нашумевших Кумранских рукописей, или свитков Мертвого моря. Случай настолько показательный, что я вынужден процитировать целый отрывок из посвященной этим необычным находкам книги.
«Наиболее заметное палеографическое исследование свитков Мертвого моря принадлежит перу профессора Соломона Бирнбаума из отделения востоковедения Лондонского университета. Выводы, к которым пришел Бирнбаум, вызвали неумеренный восторг со стороны профессора Кросса, который окрестил их «монументальной попыткой анализа всех периодов развития древнееврейской письменности». Пытаясь парировать критические выпады, выдвинутые против этой экзегетической работы Бирнбаума, Кросс напомнил своим читателям, что
«она принадлежит перу профессионального палеографа, стремящегося отвергнуть наскоки неспециалистов».
Но понятно, что подобная оборонительная активность вызвана вопросом о достоверности палеографических доказательств.
Метод Бирнбаума является по меньшей мере шатким, напоминая не столько современную научную методику, на роль которой он претендует, сколько некий вариант нумерологии. Так, например, он исходит из предположения — впрочем, и все остальные его элементы базируются на столь же бездоказательных предположениях — о том, что весь спектр документов, найденных в Кумране, относится к периоду с 300 г. до н.э. по 68 г. н.э. Он рассматривал текст Книги Царств, найденный в пещере 4 в Кумране. Методично проанализировав весь текст, Бирнбаум обнаружил пятьдесят шесть образцов одного каллиграфического почерка и одиннадцать — другого.
«С темнотою,
— как заметил Шиллер, —
— тщетно бьются сами боги».
Исходя из соображений, перед которыми даже боги почувствовали бы себя смущенными, Бирнбаум предложил следующее уравнение: отношение 56 к 11 равно отношению 368 : х (368 — это число лет в рассматриваемом периоде, а х — дата, когда, по его мнению, был создан рассматриваемый текст). Полученное значение х — вычисленное, кстати сказать, по всем правилам чистой математики — составляет 72. Это число следует вычесть из 300 — по мнению Бирнбаума, гипотетической точки отсчета. В итоге он получил 226 г. до н.э.; результат, который триумфально объявил Бирнбаум,
«представляет собой нечто вроде абсолютной даты»
создания рукописи Книги Царств. Понятно, что сказать «нечто вроде абсолютной даты» — это все равно что сказать «относительно абсолютная дата». Однако даже помимо подобных стилистических несуразностей, метод Бирнбаума, по словам Эйзенмана,
«является, разумеется, совершенно абсурдным».
Тем не менее Бирнбаум решил применить свой метод для определения «абсолютной даты» создания всех текстов, обнаруженных в кумранских пещерах. И самое тревожное в данной ситуации заключается в том, что сторонники консенсуса по–прежнему рассматривают эти «абсолютные даты» как не подлежащие сомнению» (Бейджент М., Ли Р. Свитки Мертвого моря. М., 2005. С. 260–26).
И так в истории везде и всюду. Хронологический анализ порой напоминает бред сумасшедшего. В качестве примера приведу случай с использованием ещё одного метода — астрономического. Сам метод вполне научный, но вот его применение порой далеко не только от науки или, по крайней мере, от здравого смысла, а вообще от какой–либо разумности. На одной из глиняных табличек, приписываемых древним шумерам, изображены, как считают исследователи, луна и две звезды — альфа и бета созвездия Близнецов. Такое расположение этих небесных объектов люди могли наблюдать лишь около 6000 лет назад, то есть именно тогда, получается, и жили люди высокоразвитого Шумера. Вот это — цифра! Античные греки просто отдыхают.
На рисунке изображено то, что историки взяли для своих астрономических расчетов. Попробуйте определить, что здесь есть альфа, а что — бета. И вообще, для каких вычислений можно использовать данную абстракцию.
Так писалась история. В результате вся историческая картина, созданная трудами поколений историков, вызывает большой вопрос. Основные сомнения связаны с общепринятой хронологией мировых исторических событий. История человеческой цивилизации оказалась слишком растянутой во времени и превратилась в череду периодов культурно–научных упадков и возрождений. Но ни само это растяжение, ни сама периодичность не имеют под собой никакого научного обеспечения.
Исследования новых хронологов показывают, что технологические, научные, литературные, общественные, художественные и другие факты проявления человеческой деятельности в подавляющем большинстве случаев отброшены на разное время назад в прошлое без всяких на то серьезных оснований. В получившейся картине, во–первых, уровень человеческих достижений в какой–нибудь одной области скачет с течением времени вверх–вниз, иногда — от полного отсутствия до невероятных высот, во–вторых, он часто идет вразрез с общим уровнем развития общества на конкретном историческом этапе. Подобные «нестыковки» и «неувязки» показывают ошибочность общепринятой хронологической шкалы истории.
Сама идея скачкообразного развития человечества не подтверждена никакими научными данными и даже, наоборот, противоречит научным взглядам на эволюционное развитие. Все эти народы и страны, достигшие политического и научно–культурного могущества, а потом канувшие в Лету, не могли существовать в реальности и живут лишь в исторической научной литературе, то есть — в художественной.
«Шаманы» загипнотизировали себя и всех остальных. Под научной вывеской они создали настоящую религию, в которой толстый слой веры сокрыт под легким налетом наукообразия. Они внушили нам, что наша вера в их догматы представляет из себя некое объективное знание, не нуждающееся в какой–либо дополнительной проверке и тем более в критике. А все те, кто не уверовал или разуверился, — это еретики, и обращаться с ними надо на языке инквизиции. На костер инакомыслящих сегодня уже не затащишь, а вот предать публично анафеме или объявить сумасшедшим — это можно. Однако постепенно прикрывавший веру налет слетает, и антиисторическая ересь набирает обороты.
Ортодоксы сопротивляются. Но их сопротивление носит не аргументированный характер, а эмоциональный. Мифы, особенно если они закреплены в трудах десятков поколений их коллег, для них важнее истины. Сама традиционная мировая история до недавних времен — это один большой миф. И мифотворцы боятся перемен, ведь если что–то начнет пересматриваться, может рухнуть все здание мировой истории. Эта причина, а также ряд психологических причин, связанных в основном с трудностями отказа от стереотипов, самогипнозом, профессиональной самооценкой и просто личными амбициями, лежат в основе избегания историками конструктивного диалога с новыми хронологами, а также неприятия независимых методов, предлагаемых последними для верификации исторического знания.
Критика традиционной версии истории имеет один основной вывод: общепринятая историческая концепция неверна, человеческая цивилизация развивалась последовательно и непрерывно от простых форм к сложным, без всяких расцветов и угасаний, и ее история должна быть намного короче.
источник
|
