Ах, вот и кто меня сможет обогреть? 

Тикки Шельен «Чёрный Самайн»

Хэллоуин, Самайн, Кельтский Новый год, Праздник смерти, канун Дня всех святых... Ночь, когда открываются врата, соединяющие мир мёртвых с миром живых. Ночь, когда любым нечеловеческим сущностям, от фей и эльфов до сил преисподней, позволено свободно разгуливать по земле.

Ночь, когда становится возможным невозможное, странное и страшное. От кельтского праздника урожая к единственному дню в году, когда смерть становится смешной, — путь, пройденный Хэллоуином в человеческом сознании, впечатляет.

ЗИМА БЛИЗКО

У Самайна, который считается предтечей Хэллоуина, сложные отношения с современным праздником: они друг другу не то чтобы отец и сын, а скорее старший и младший братья, которых поделили при разводе родители.

Хотя в русском языке этот кельтский праздник принято называть Самайном, в древнеирландском слово Samhain произносилось как «Савань», с ударением на первый слог. Это слово и его производные издавна обозначали третий осенний месяц, когда весь урожай с полей уже убран и пора готовиться к зиме. Слово иногда возводят к санскритскому (индоевропейскому) samana — «собрание», «сходка». В современном ирландском языке, как и в гэльском (шотландском), an t-Samhain (читается «саунь») означает «ноябрь».

Самайн в его классическом виде отмечали только кельты Британских островов, хотя в Галлии, нынешней Франции, тоже был похожий праздник. Так как кельты, подобно многим другим древним народам, пользовались лунным календарём, дата этого праздника была плавающей. Его отмечали в третье новолуние осени либо, по другой версии, через двадцать один лунный день после первого полнолуния, следующего за осенним равноденствием, — вот так сложно. Некоторые современные неоязычники высчитывают «правильную» ночь Самайна по лунному календарю.

По свидетельствам древнеримских авторов, кельты праздновали свой новый год с размахом — в течение трёх тёмных ночей подряд, пока умершая луна сменялась новорождённой. Римляне называли их «три ночи Самониоса». Самайн уважали и в деревнях, и во дворцах королей: три ночи Самайна были большим торжеством в Таре, священной столице древних ирландцев. А одна сага описывает празднование на равнине Муртемне в течение семи ночей подряд — трёх до новолуния и трёх после.

Нет никаких свидетельств того, что в языческие времена Самайн был связан со смертью и сверхъестественным. Скорее всего, это был просто праздник урожая и конца осени.

Есть другая версия, по которой Самайн был праздником не земледельцев, а скотоводов. В конце октября скот обычно собирают в стадо и возвращают в жильё на зимовку, причём часть скотины идёт на убой, а значит — неизбежен большой сытный праздник. Король или вождь собирал народ на пир, получал богатые подарки, обильно кормил и поил своих людей, организовывал спортивные состязания и поединки, собирал налоги и проводил суды.

Считается, что древние кельты на Самайн вывешивали на городских воротах головы мертвецов либо черепа — как напоминание о смерти, которая в эту ночь проходит совсем рядом с людьми, и как подношение злобным духам. Позднее эти жуткие атрибуты были заменены фигурно вырезанной репой со свечкой внутри. А в Америке вместо репы стали использовать тыкву: её было больше, она стоила дешевле и легче поддавалась резьбе. Интересно, что резные тыквы в XIX веке не всегда связывались с Хэллоуином — это было просто такое национальное развлечение. Откуда же взялся Джек? Это персонаж средневековой легенды, который не поладил ни с Богом, ни с Дьяволом и с тех пор был вынужден скитаться по земле, собирая под своим фонарём все неприкаянные души. Свечки внутри резных тыкв призваны указывать дорогу в мир мёртвых именно таким душам. И это тоже отголосок древней традиции поминовения усопших: ставить огонь на подоконники, чтобы пригласить умерших в дом, где их ждёт пища. Для язычников, которые всегда ощущали незримую связь с умершими предками, в этом не было ничего странного, пугающего или кощунственного.

«Trick or treat?» — фраза, с которой наряженные в маскарадные костюмы детишки ходят по домам, выпрашивая угощение (treat) или мелкие монетки. Если им отказывают, они имеют право сотворить с этим домом любую шалость (trick) — например, вымазать дверную ручку клеем. Иногда дети, обходя дома, поют песенки или рассказывают страшные истории — «отрабатывают» награду. Этот обычай похож на русскую традицию рождественских колядок, и в английском языке для него есть специальное название — «гайзинг» (guising). В Средние века в канун Дня всех святых от дома к дому ходили бедняки — именно в этом контексте праздник Hallowmas упоминается у Шекспира в «Двух веронцах». Гайзинг был популярен в Ирландии и Шотландии, а в Америке такие шествия стали повсеместными на рубеже XIX-XX веков.

К сожалению, почти неизвестно, что в это время делали жрецы-друиды: они проводили некие обряды, включающие возжигание «огней Самайна», но суть этих ритуалов пока неясна. Как полагают исследователи, самые древние из обрядов включали в себя человеческие жертвоприношения. В те тёмные времена было принято выбирать «короля года», которого приносили в жертву по истечении срока «царствия» — именно на Самайн. (Некоторым современным чиновникам такая практика не помешала бы: близость смерти очень мотивирует!) Позднее человеческие жертвы были заменены животными или имитацией — например, сжиганием чучела, как в России на Масленицу, или прыжками через костёр, как на Ивана Купала.

Письменные свидетельства о связи Самайна со смертью и нечистью появились в IX-X веках, и принадлежали они христианским монахам, которым все языческие обряды казались мерзкими и дьявольскими. Многие западные исследователи полагают, что сакральным значением Самайна, как и любого праздника перехода, была связь Верхнего и Нижнего миров, а также мира людей и мира сидов. Есть гипотеза, что ирландцы в эту ночь праздновали священный брак бога-прародителя Дагды и богини войны Морриган. Однако эти версии не имеют под собой прочной основы.

Доселе непонятно, считали ли кельты Самайн «ночью открытия врат» или этой идеей мы обязаны впечатлительности первых британских христиан. Наверное, дыма без огня всё-таки не бывает. Язычники представляли себе мироздание как несколько связанных друг с другом «этажей», а момент перехода, пересечения пространственной или временной границы, наделялся особым сакральным значением. По крайней мере, известно, что в сельской местности Шотландии и Ирландии, где этот праздник существовал ещё в XVIII веке, его уже прочно связывали со страшными историями, с нечистой силой и сидами.

В древнеирландских сагах не раз упоминается особый, ничем не мотивированный гейс (запрет) — находиться вне городских стен во время празднования Самайна. Это часто трактуют как веру в то, что за околицей в ночь праздника буйствует нечисть. Но возможно и другое толкование: тот, кто останется «за бортом» в ночь перехода, рискует не перебраться вместе со всеми в новый год, а остаться навсегда в безвременье старого.

СВИСТАТЬ ВСЕХ СВЯТЫХ!

День всех святых — название, если вдуматься, странное. Зачем понадобился специальный день для «всех святых», коль скоро у каждого мало-мальски почитаемого святого есть личный праздник, а то и не один? На самом деле каноническое название этого праздника — Собор всех святых. Так называют описанное в «Откровении Иоанна Богослова» поклонение Агнцу, олицетворяющему Иисуса Христа. За ним в Книге Страшного Суда следует снятие седьмой печати и начало собственно конца света, с катастрофическими бедствиями для всего человечества.

После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племён и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу! И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырёх животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь. И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли? Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.

«Откровение Иоанна Богослова», 7:9-14

«Те, кто убелил одежды свои Кровию Агнца» — это и есть христианские святые, причём как известные и почитаемые, так и те, чей подвиг во имя веры остался тайной для людей, но не для Бога. День всех святых — праздник, когда можно воздать должное им всем без разбору. Его христиане отмечают с рубежа IV-V веков. Католические священники надевают на службу белые одеяния, имитируя тем самым поклонение Агнцу.

Дата 1 ноября была установлена в VIII веке папой Григорием III, а через сто лет Карл Великий повелел отмечать этот праздник во всей империи франков. Следующее за ним 2 ноября стало днём поминовения усопших. Правда, из одного текста, приписываемого средневековому британскому историку Беде Достопочтенному («ответственному» в том числе и за легенду о короле Артуре), известно, что христиане Британии якобы начали отмечать День всех святых 1 ноября гораздо раньше, переосмыслив таким образом традиции Самайна. Совпадение по меньшей мере странное, а потому сомнительное.

В Британии День всех святых называли All Hallows’ Day, а вечер накануне — All-Hallows-Even (Канун дня всех святых) либо (реже) — Hallowmas. Впервые это название зафиксировано в 1556 году. От него и произошло современное слово «Хэллоуин». Судьба у этого праздника, который всегда был страшным и весёлым, в отличие от благообразного церковного богослужения, непростая. Его очень любили в Ирландии и Шотландии, где в народе сохранилось больше языческих традиций, а вот в Англии ему досталось от протестантов, боровшихся с «папскими праздниками». Но он вернул себе прежние позиции благодаря Ночи Гая Фокса, отмечаемой 5 ноября. Именно от этого праздника Хэллоуину в наследство достались фейерверки.

В Америке Хэллоуин долгое время не отмечали: там было слишком много пуритан, осуждавших шумное «языческое» веселье. Но во второй половине XIX столетия в США хлынули бедные шотландцы и ирландцы, которые привезли в Новый свет свои традиции. Так Хэллоуин стал частью американской культуры, а благодаря Голливуду этот праздник начали отмечать по всему миру. И дело тут не столько в «проклятой поп-культуре», сколько в глубинной потребности человека «присвоить» смерть, сделать её забавной и нестрашной и в конце концов победить.

ОТ БЁРНСА ДО БЁРТОНА

Хэллоуин, как сравнительно молодой праздник, «прописался» в массовой культуре не сразу. «Открыл» его для британцев знаменитый шотландский поэт Роберт Бёрнс, который в 1785 году написал поэму «Хэллоуин», живописующую, как отмечают этот праздник шотландские крестьяне. Основное внимание он уделил гаданиям на суженого или суженую. Несмотря на «потустороннюю» тематику, поэма получилась игривой; автор подчёркивает, что Хэллоуин прежде всего — весёлый праздник, а уж потом — повод всласть попугаться. В Шотландии, где поэта практически канонизировали, дети учат поэму наизусть и рассказывают, когда ходят по домам и требуют конфет.

Согласно старинным поверьям, этой ночью ведьмы, черти и прочая нечисть вылетают творить свои полуночные козни; в частности, сказывают, будто бы такой воздушный народец, как феи, в эту ночь справляет великий праздник.

Роберт Бёрнс, из примечаний к поэме «Хэллоуин»

Уже в начале XIX века в Америке связывали Канун всех святых со страшными историями и всевозможной нечистью. Это хорошо видно из знаменитой новеллы Вашингтона Ирвинга «Легенда Сонной лощины» (1820). Хотя ни название праздника, ни дата в тексте не упоминаются, обстоятельства встречи Икабода Крейна с безголовым всадником напоминают о хэллоуинских обычаях: это и обильное угощение, традиционное для праздника урожая, и время (золотая осень), и ритуальное рассказывание страшных историй. А в последних абзацах, где автор намекает, что в преследовавшем беднягу Икабода «привидении» не было ничего мистического, фигурирует разбитая тыква — именно её герой принял за голову, прикреплённую к седлу всадника. Одурачивший Крейна соперник был своего рода хэллоуинским ряженым (гайзером). Ну а в экранизации Тима Бёртона эта история превратилась из забавного курьёза без грамма мистики в зловещий готический триллер.

На Хэллоуин, а также на Белтейн (1 мая) обитатели городка Данвич из рассказа Говарда Лавкрафта «Ужас Данвича» (1928) проводят свои омерзительные ритуалы поклонения Йог-Сототу и другим Древним. В романе Чарльза Уильямса «Канун Дня всех святых» (1945) речь о самом празднике почти не идёт, зато много рассказывается о том, что ждёт души после смерти, — это вполне укладывается в концепцию Хэллоуина как «точки встречи» нашего мира и загробного.

Настоящим «певцом Хэллоуина» можно назвать Рэя Брэдбери. Его завороженность ритуалами этого праздника, внимание к деталям и богатая фантазия помогли создать целую мифологию Хэллоуина, прекрасную, жуткую и хрупкую, как любые настоящие чудеса. В романе «Чую, зло грядет» (Something Wicked This Way Comes, сложное для перевода название — цитата из разговора ведьм в шекспировском «Макбете») описан странствующий осенний «карнавал ужасов». Такие заведения были популярны в Штатах первой половины ХХ века и открывались именно перед Хэллоуином, когда вся Америка жаждала как следует напугаться. Именно благодаря встрече с Мистером Электрико, фокусником из одного такого карнавала, двенадцатилетний Рэй решил стать писателем. В романе карнавалом управляют Люди Осени, порабощённые зловещим Мистером Мраком. Как освободиться от власти зла? Брэдбери выбирает способ, подходящий для его юных героев, — смех. «Улыбка ненавистна людям ночи. В улыбке — солнце. Они не выносят солнца». И в этом — сама суть праздника Хэллоуин: смех и веселье как способ победить тьму и смерть.

Название «Самайн» встречается в кино и сериалах сравнительно редко. И что самое удивительное, оно иногда оказывается именем собственным. В эпизоде сериала «Сверхъестественное» под названием «Вот так тыква, Сэм Винчестер» Самайн — это имя демона, из страха перед которым как раз и появились все самайнские и хэллоуинские ритуалы. Люди надевали маски, чтобы спрятаться от него, фигурно вырезали тыквы и оставляли на порогах домов сладости, чтобы он не причинял людям зла. В мультсериале «Настоящие охотники за привидениями» Самайн — злобная персонификация Хэллоуина с тыквой вместо головы. В серии комиксов Hack/Slash (не путать с одноимённым аниме) Самайном зовут агента «Общества чёрной лампы», которое поклоняется «слэшерам» (демонам). А в компьютерных играх серии King’s Quest Самайном называют Короля Мёртвых.

К теме Хэллоуина Брэдбери вернулся в повести «Канун всех святых» (1972). Под зловещим Хэллоуинским древом, на котором растут тыквы, герои встречаются со странным мистером Смерчем, который уводит их в страну детских страхов, рассказывая о разных традициях поминовения усопших и настоящем значении Хэллоуина. «Канун всех святых» — это настоящая энциклопедия Хэллоуина, обязательная к прочтению для всех, кто хочет знать больше об этом празднике.

Данью уважения Брэдбери можно считать рассказы Глена Хиршберга из сборника «Два Сэма. Истории о призраках» (2003) — «Стёпка-растрёпка» и «Карнавал судьи Дарка». В первом рассказе ребятишки на Хэллоуин забираются в заброшенный дом и переживают там несколько жутких минут. А во втором, который напоминает о Брэдбери уже своим названием (Мистера Мрака в оригинале зовут Mr. Dark), университетский профессор получает билет на мифический карнавал из городской легенды и оказывается в своём персональном аду.

Роджер Желязны в романе «Ночь в тоскливом октябре» (1993) возвращает Хэллоуину его мифологическое значение — как безвременья, времени перехода, когда становится возможным связать мир людей и мир странных и страшных тварей. Именно в ночь с 31 октября на 1 ноября, да не во всякую, а только совпадающую с полнолунием, половина играющих в Игру должна провести финальный ритуал открытия Врат, а другая половина — им помешать. Особую прелесть книге придают многочисленные мифологические и литературные аллюзии: как на хэллоуинском карнавале, здесь собрались персонажи популярных «страшилок». А завораживающий поэтичный стиль погружает читателя в атмосферу особенной, мистической осени. «Ночь в тоскливом октябре» — это ещё одно обязательное чтение перед Хэллоуином. Среди ролевиков традиционными стали городские игры по «Ночи...», в которые играют именно в октябре.

Помимо хоррора и мистики, Хэллоуин (реже — Самайн) появляется в фэнтези, так или иначе касающемся кельтских мифов. Действие одного из романов Джима Батчера о чародее Гарри Дрездене, «Барабаны мёртвых», происходит именно перед этим праздником, и появление Дикой Охоты, чьё время — осень и зима, выглядит здесь вполне логично. Кельтской мифологией явно очарована и Мэгги Стиуотер, автор цикла романтического фэнтези «Книги фей». В романе «Баллада. Осенние пляски фей» появляется кельтский рогатый бог плодородия Кернуннос, он же Король Мёртвых и отец народа фейри. У последних есть свой жуткий осенний обычай: каждые шестнадцать лет тело низшей фейри, живущей среди людей и питающейся их душами и талантами, должно сгореть в самайнском костре, чтобы потом возродиться заново. Основное внимание автор уделяет любовному треугольнику главных героев, девушки-сида и двух людей. Созданный Стиуотер мир, где фейри живут рядом с людьми, наполнен атмосферой осеннего волшебства.

КОШМАР ПЕРЕД ХЭЛЛОУИНОМ

В восприятии Хэллоуина как сплошного кошмара без грамма веселья виноват Джон Карпентер, чей фильм ужасов «Хэллоуин» (1978) дал старт успешной киносерии, с сиквелами, римейками, сиквелами римейков и римейками сиквелов, и стал родоначальником жанра «слэшер». Картина рассказывает о сумасшедшем маньяке Майке Майерсе, который устраивает резню в Канун всех святых. Сейчас этот фильм особенно любят пересматривать на хэллоуинских вечеринках. Если смотреть его в шумной компании, лакомясь праздничными сладостями, история бессмысленной и беспощадной «кровавой бани» становится куда менее страшной. Мы же помним, что Хэллоуин нужен в том числе и затем, чтобы бороться с нашими страхами?

Маскарад на Хэллоуин киношники очень любят. Один из самых ярких эпизодов в «Инопланетянине» (1982) Стивена Спилберга — когда дети берут своего инопланетного друга в хэллоуинский поход за сладостями, замаскировав его под привидение. А в фантастической драме «Донни Дарко» (2001) не сразу становится понятно, что ключевой момент в судьбе главного героя, его «развилка» во времени, — произошедшая на Хэллоуин трагедия. Жутковатый кролик, который объясняет Донни устройство мироздания, на самом деле его одноклассник в маскарадном костюме, как раз тогда и погибший.

Но, разумеется, мистических Хэллоуинов в кино куда больше, чем любых других. Отлично пойдёт фоном к хэллоуинской вечеринке телефильм «В полночный час» (1980). Его герои решили вырядиться на маскарад в костюмы настоящих колдунов, украденные из местного музея. Переодеваться они зачем-то ушли на кладбище, где, разумеется, случайно вызвали к жизни армию мертвецов во главе с настоящей злой ведьмой. Всё как на хэллоуинском карнавале, только по-настоящему. 

Классика хэллоуинского жанра — серия фильмов «Ночь демонов» (первая часть вышла в 1988-м). По сюжету компания молодёжи случайно освобождает из заточения демона, который убивает людей и превращает их в таких же демонов. Критики обозвали первый фильм «сборником стереотипов», однако две следующих части получились лучше, чем оригинал, — в основном за счет хорошей дозы чёрного юмора. Если душа всё же просит чего-нибудь готического, пересмотрите знаменитого «Ворона» (1994) с Брендоном Ли: его главный герой и был убит, и воскрес для мести как раз на Хэллоуин.

Лучший саундтрек для вечеринки? Песни группы Helloween (неверное написание слова — намеренное: в названии праздника «спрятался» ад — hell) и музыка Дэнни Эльфмана к мультфильму «Кошмар перед Рождеством» режиссёра Генри Селика и продюсера Тима Бёртона. Действие этого очаровательного мюзикла происходит как раз в городке Хэллоуин, населённом странными и страшными персонажами.

***

Хэллоуин — праздник, сделавший для фантастики и фэнтези больше, чем любой другой. В нём с избытком хватает и страшного, и таинственного, и волшебного, и забавного — всего, что необходимо для хороших историй. У вас есть все шансы «написать» собственную хэллоуинскую сказку, и в вашей власти сделать так, чтобы у неё был счастливый финал.

источник