Вопросы-то, в общем, ерундовые. Однако же именно ими непременно задается поклонник «Мастера и Маргариты», впервые оказавшись на Патриарших прудах:
а) на какой из скамеек беседовали Берлиоз и Бездомный, когда к ним подсел таинственный иностранец;
и б) в каком именно месте Берлиозу отрезало голову трамваем.
Давайте попробуем в этом разобраться, а то, бывает, даже гиды булгаковских музеев указывают экскурсантам неверные места. А для начала мы попытаемся восстановить маршрут, которым литераторы попали на Патриаршие.
Вид с противоположного берега на аллею, где появился Воланд
Итак, после рабочего дня председатель МАССОЛИТА отправился домой передохнуть перед вечерним заседанием, а заодно прихватил с собой Бездомного, чтобы, завернув по пути на Патриаршие, прочитать ему лекцию по научному атеизму. Если бы Берлиоз следовал булгаковскому совету не разговаривать с неизвестными, после беседы с поэтом он вышел бы по Бронной на Садовую, повернул направо и через пару минут оказался дома. Глядишь, так без неожиданностей и попал бы на заседание (впрочем, кажется, у Воланда на этот случай был заготовлен кирпич на Бронной?).
Лирическое отступление про полуночное заседание МАССОЛИТА
Современного читателя может удивить, что заседание, на которое так и не попал Берлиоз, было назначено на десять вечера. Казалось бы, в это время совслужащему как раз пора отправляться в кровать, чтобы выспаться перед напряженным рабочим днем. Кому же в здравом уме придет в голову блажь назначить заседание на столь поздний час?
Однако в тридцатые годы такая ситуация была довольно обыденной и причиной тому был вполне конкретный человек, желания и привычки которого определяли жизнь каждого гражданина Советского Союза.
Этому человеку отчего-то не спалось по ночам. Он привык работать до трех-четырех часов утра, и крупные госучреждения волей-неволей приучились бодрствовать вместе с ним: в ожидании возможного вызова к Самому не смыкали глаз министры; чтобы время не пропадало даром, они выдергивали на рабочее место своих заместителей; те в свою очередь – собственных подчиненных, и эта цепочка тянулась все дальше и дальше.
Отсидев на рабочем месте первую половину рабочего дня, вечером служащие на несколько часов расходились по домам – вздремнуть перед второй, ночной, частью. И в десять вечера вновь загорались окна крупных учреждений, к которым, как мы видим, относился и выдуманный Булгаковым МАССОЛИТ.
Итак, Берлиоз с Бездомным попали на Патриаршие со стороны МАССОЛИТА. Прототипом дома Грибоедова, где размещалось это почтенное учреждение, является дом Герцена на Тверском бульваре: там во времена Булгакова помещались РАПП (российская ассоциация пролетарских писателей) и МАПП (их же московская ассоциация), ставшие, соответственно, коллективным прототипом МАССОЛИТА. Подойти оттуда к Партиаршим можно либо через Малый Козихинский переулок, либо через Малую Бронную – что одна, что вторая улица приведет к восточному углу пруда. Там-то, значит, и стояла пестро раскрашенная будочка «Пиво-воды», не содержащая, однако, ни пива, ни вод.
Так выглядели раскрашенные будочки с минеральной водой (эта, правда, стояла не на Патриарших, а на площади Большого театра)
Напившись вместо прохладного нарзана теплой абрикосовой, литераторы направились в тенистую аллею, где и устроились на одной из первых скамеек спиной к Бронной и лицом к пруду.
Скамейка Воланда. На ней снова сидят два литератора
Вот здесь нам придется на время отложить «Мастера и Маргариту», поскольку из текста романа никак не удастся понять, которая скамейка оказалась занята редактором и поэтом. А откроем мы книгу Л. Паршина «Чертовщина в американском посольстве, или тринадцать загадок Михаила Булгакова» (несмотря на попсовое название, книга хорошая) и прочитаем там, что заветная скамейка расположена напротив подъезда дома № 32 по Малой Бронной – в этом подъезде жили булгаковские друзья. Михаил Афанасьевич вообще очень любил привязывать вымышленные реалии своих произведений к каким-либо значимым якорькам из настоящего мира.
Позади скамейки подъезд дома № 32
(иллюстрация Виктора Ефименко)
Хорошо, скамейку мы нашли, теперь пришла очередь второго знакового места: где же председателю МАССОЛИТА отрезало голову?
Казалось бы, в романе это написано довольно ясно, однако же есть один нюанс: топография прудов в «Мастере и Маргарите» слегка отличается от сегодняшней. Но обо всем по порядку.
Собираясь сообщить куда следует о подозрительном иностранце, Берлиоз побежал тому выходу с Патриарших, который находится на углу Бронной и Ермолаевского. И роковой трамвай поворачивает по придуманной Булгаковым «новопроложенной» линии (рельсов в этом месте, скорее всего, никогда не было и в помине) именно с Ермолаевского на Бронную. Поэтому многие читатели считают этот перекресток местом гибели Берлиоза. Однако в «Мастере и Маргарите» сказано, что перед тем, как отрезать редактору голову, трамвай уже успел повернуть на Бронную, выйти на прямую и увеличить скорость. Значит, Берлиоз вышел на Бронную не на перекрестке, а раньше, не дойдя до угла с Ермолаевским несколько десятков метров. Где же он мог это сделать – ведь в этом месте сквера больше выходов к Бронной нет?
Если вы захотите повторить путь Берлиоза, встаньте с найденной нами скамейки и идите в сторону Ермолаевского. Остановитесь на углу пруда – в том месте, где к вашей аллее слева под прямым углом подходит вторая такая же. Так вот, в топографии романа эта перпендикулярная аллея не оканчивалась, упершись в вашу, а продолжалась справа и выходила на Бронную. Поверните в этом направлении и вы, пройдите через газон, перелезьте невысокую ограду сквера (если у вас стройная фигура, сможете протиснуться в щель между решеткой и фонарем) – и вуаля! – вы на месте. Трамвай сейчас, как уже было сказано, тут не ходит, так что вы не рискуете в повторении пути Берлиоза дойти до его логического завершения.
Патриаршие пруды для читателей «Мастера и Маргариты»
Кстати, именно в этом месте булгаковед Борис Мягков в 1987 году, разыскивая остатки трамвайных путей, вроде бы нашел следы разрыва в ограде на месте пропавшего выхода на Бронную и следы турникета, об который Аннушка разбила бутыль с маслом. Я пишу «вроде бы», потому что исследователь проводил свои изыскания с помощью биолокации (это что-то вроде лозоходства), так что доверять полученному результату можно лишь с известными оговорками. Что ж, поклонникам романа приходится довольствоваться и этим. Тем более, что с помощью своей биолокации Мягков нашел-таки на Патриарших рельсы, которые исследователям не удавалось обнаружить ни на одном транспортном плане города.
Место гибели Берлиоза (вид с противоположного тротуара). Слева от фонарного столба был выход из сквера на Бронную
Впрочем, многие читатели и безо всяких биолокаций верят, что трамвайные пути на Бронной были. А настоящей вере, как известно, никакие доказательства не нужны.
«Одно колесо пудов десять весит!»
А в заключение скажем пару слов, с которых, вообще говоря, стоило начать этот рассказ: зачем тратить столько сил на такую ерунду, как вычисление нужной лавочки и нужного перекрестка?
Ну ведь самом деле, какая к черту разница, тут Берлиозу отрезало голову или на полсотни метров дальше? Неужели для понимания смысла романа так уж важно знать, на какой именно скамейке сидел Воланд?
Так-то оно, конечно, так, если воспринимать «Мастера и Маргариту» исключительно рассудком. А если роман найдет тропинку и к сердцу, то придя на Патриаршие и сев на ту самую скамейку, где велся спор о Христе, волей-неволей почувствуешь причастность к описанным событиям, а это в свою очередь порождает желание еще глубже погрузиться в роман и задуматься о том, что же пытался сказать миру Булгаков. И каждый услышит что-то свое.
***
Иван Иванович, исполненный алкогольного достоинства, за третьим разом взял приступом эстраду и доложил такое:
– Прежде чем говорить о Международном дне, скажем несколько слов о венерических болезнях!
М. Булгаков, «Праздник с сифилисом»
Вы помните, что у Воланда разные глаза? А что он страдает от болей в колене и даже иногда прихрамывает? А вы знаете, что разные глаза и хромота это традиционные признаки дьявола? Наделять своего героя этими качествами, понятными проницательному читателю, понадобилось Булгакову именно для того, чтобы подчеркнуть его, Воланда, инфернальность. Таким образом, понятно, почему хромает Воланд. Теперь давайте попытаемся разобраться, отчего? От того, что был сброшен богом на землю и сломал ногу, как учит библейская легенда? Сам Воланд говорит, что «ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда». Да и вообще, он далеко не канонический христианский дьявол. Так что хромая нога – это не последствие низвержения на землю, а всего лишь аллюзия на его происхождение. Так откуда у него эта хромота – de facto? И отчего же у него все-таки разные глаза? Да, это признак сатаны, но почему у сатаны они разные? Булгаков со свойственным ему юмором предлагает разгадку: Воланд болен… сифилисом.
Да-да, разные глаза — один из симптомов этого неприятного инфекционного заболевания, иначе называемого люэсом, вызываемого микроорганизмом вида Treponema pallidum подвида pallidum, относящимся к роду Treponema, семейству спирохет. Я вижу, что у людей часто вызывает недоверие информация о том, что причиной разных глаз может являться сифилис. В самом деле, ведь иногда встречаются люди, у которых, скажем, левый глаз карий, а правый зеленый. Это связано с особенностью пигментации радужной оболочки, но, разумеется, никак не с сифилисом. Однако же у Воланда глаза отличаются друг от друга не просто цветом. Известно, что застарелый сифилис часто характеризуется явлением, называемым Argyll Robertson Pupil — отсутствием зрачкового рефлекса, причем не обязательно сразу в обоих глазах. Иначе говоря, один из зрачков не сокращается под воздействием света. А теперь вспомним, как изображает Булгаков глаза Воланда: один-то нормальный, зеленый, а вот второй — «пуст, черен и мертв». Именно так можно описать неестественно расширенный зрачок пораженного люэсом глаза.
Вообще, хочется заметить, что разные глаза как признак сифилиса довольно часто можно встретить в произведениях Булгакова. Например, в рассказе «Звездная сыпь» врач вспоминает о неком Семене, страдающем этим недугом: «Цел ли у него носовой скелет? А зрачки у него одинаковые? Бедный Семен!» Или в «Белой гвардии»: доктор Турбин, осматривая сифилитика, первым делом «внимательнейшим образом вгляделся в зрачки пациенту. <…> Но зрачки у владельца козьего меха оказались обыкновенные». Вообще, в те годы сифилис был довольно распространенной болезнью, и тогда, в отличие от сегодняшнего дня, разные глаза были общеизвестным и очевидным его симптомом. Даже упомянутый пациент еще до посещения врача знает о том, что его ждет: «Пройдет пятнадцать лет, может быть, меньше, и вот разные зрачки, гнущиеся ноги, потом безумные идиотские речи, а потом — я гнилой, мокрый труп».
Да и сам Воланд вполне откровенно говорит Маргарите о своей болезни: «Приближенные утверждают, что это ревматизм, но я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаровательной ведьмой, с которой я близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году в Брокенских горах, на чертовой кафедре». На Брокенских горах традиционно собираются на шабаш ведьмы для празднования Вальпургиевой ночи. А непременным атрибутом ведьминских шабашей, как известно, являются сексуальные оргии, на которых ведьмы отдаются дьяволу. Уважаемые знатоки, внимание, вопрос: какую же болячку могла «оставить на память» ведьма, с которой «близко познакомился» на шабаше Князь тьмы? Что? Ответ досрочный?
Да, в самом деле, запущенный сифилис характеризуется повреждением хрящевой и костной ткани, причем нередко именно нижних конечностей (гуммозные повреждения часто возникают как раз в области колена). При этом больной испытывает сильную ноющую боль. Кроме того, повреждение хрящевой ткани отражается и на гортани, что проявляется в характерной сифилитической хрипоте. Вспомним, что голос Воланда «на некоторых словах давал оттяжку в хрип».
Кстати, Азазелло тоже страдает этим недугом, причем даже в большей степени, чем его господин. Гнусавый голос, бельмо на глазу, опять-таки хромота. В ранних редакциях романа симптомы люэса были даже еще очевидней: у него, бедняги, даже провалился нос и вытек глаз, а Булгаков прямо называл его голос то хриплым сифилитическим, то гнусавым, но опять-таки сифилитическим.
Некоторые возражают, что каждый из этих признаков можно найти и у людей, и не больных венерическими болезнями. Да, каждый признак в отдельности мог бы и не значить ничего. Повторю – в отдельности. Но все вместе они складываются в совершенно явную картину. И даже если бы Булгаков – предположим такое – наделил свиту симптомами сифилиса совершенно случайно, не имея ничего в виду, то все равно он – профессиональный врач-венеролог (а если еще точнее, сифилидолог) – не мог бы не заметить нарисованной им самим картины.
Итак, у Воланда в самом деле венерическая болезнь? Казалось бы, есть неоспоримый аргумент против этой теории. Ведь как не крути, он – сатана, всесильный злой дух, а как дух может страдать от простой болезни смертных? Больше того, давайте вспомним последний полет свиты дьявола, одну из моих любимых сцен, когда ночь «хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы». Лицо Азазелло изменяется, и его уродливое бельмо – один из признаков болезни — пропадает. Так что же, пресловутый сифилис тоже был обманом, мишурой?
Здесь придется сделать небольшое отступление и вспомнить о судьбе самой книги «Мастер и Маргарита». Как известно, Михаил Афанасьевич умер, так и не закончив редактирование своего произведения. По сути, можно сказать, что романа «Мастер и Маргарита» не существует – то, что сейчас издается под этим названием, это лишь наиболее гармоничная подборка черновиков и набросков. Да и то, исследователи так и не определились, какую подборку считать оптимальной, поэтому на сегодняшний день с равным правом издаются две версии романа. Можете проверить, которая из них стоит у вас на полке – первая начинается словами «В час жаркого весеннего заката…», а вторая – «Однажды весною…» (она чуть полнее). Именно поэтому люди, интересующиеся творчеством Булгакова (а к ним отношусь и я) проявляют такой интерес к неизвестным широкой публике редакциям романа – не прочитав их, невозможно в полной мере понять это произведение. Впрочем, в полной мере его понять, пожалуй, не получится, даже проштудировав все до одного черновики писателя, но, во всяком случае, проследив эволюцию романа, можно, по крайней мере, найти для себя ответы на многие вопросы. Заглянем в одну из редакций и найдем описание последнего полета. Вот что говорит Воланд по поводу преображения Коровьева в печального Рыцаря:
– Он неудачно однажды пошутил, — шепнул Воланд, — и вот, осужден был на то, что при посещениях земли шутит, хотя ему и не так уж хочется этого. Впрочем, надеется на прощение. Я буду ходатайствовать.
Будет ходатайствовать?! Получается, над ним стоит еще некая Сила, которой даже Воланд не в силах перечить? Значит, он не всесилен? И не он наложил проклятье на Фагота, как можно было подумать, читая общеизвестную редакцию? Выходит, именно эта Сила определяет, какое именно обличье будет у духа, приходящего в наш мир. В самом деле, ведь и Иешуа находится на земле в теле, подверженном болезням и даже самоё смерти. Таким образом, преображение свиты Воланда объясняется очень просто – духи зла покинули землю, оставив свои земные тела, в которых вынуждены были находиться. Как мы видим, даже Воланд не властен менять в нашем мире свой облик наперекор этой Высшей Силе. И, однажды заразившись сифилисом в своем земном обличье, он вынужден всякий раз посещая землю, пожинать плоды этого.
