О ней говорили многое... Смаковали выдуманные/не выдуманные подробности её романа с императором Николаем. Обсуждали её фантастические украшения, роскошные наряды и шикарные дома. Шептались о её влиянии на итоги Первой мировой. Особо осведомлённые знали о золотом "гиперборейском гребне", загадочной находке Николая Гумилёва на русском Севере. Гребень, изготовленный из металла невозможной 1000 пробы, был подарен/продан знаменитой балерине за безумные деньги. За ним настойчиво охотились американские мормоны/массоны. Но после октябрьского переворота гребень бесследно пропал - вместе с гигантской коллекцией драгоценностей Матильды Кшесинской...

***

Матильда Кшесинская как шампанское дома Романовых

Судьба этой балерины была столь же эффектна и даже бравурна, как ее танец; талант не знал себе равных в поклонниках, покровителях, а после официального замужества и в родственниках значились исключительно представители династии Романовых и через них особы других венценосных фамилий Европы. Драгоценности, которыми до революции располагала Матильда Кшесинская, оценивали в два миллиона царских рублей, а в ее знаменитый особняк в стиле «северный модерн» на Кронверкском проспекте для одного из представлений как-то раз привели живого слона. Прима Императорского балета, изумительно пластичная и отработавшая безупречную технику каждого па, в свои 64 года решилась исполнить любимую «Русскую» в Ковент-Гардене. И напрочь забывшие о чопорности британцы взорвали зал аплодисментами: фантастическую Кшесинскую в шитом серебром сарафане и жемчужном кокошнике вызывали на поклоны 18 раз, а цветы у сцены лежали, как сено в стогах!

Прима панна

Определение типа «куртизанка» в ее случае кажется неуместным – маленькая польская панночка сумела сделать так, что с ней считались, безупречно-светскими манерами навсегда закрепив за собой право на уважительное отношение в обществе. Расчетливая? Корыстная или прагматичная? Скорее, по-своему педантичная. Определенно знающая цену деньгам – тринадцатый, между прочим, ребенок в семье. Умеющая выкладываться у балетного станка в любом настроении, при любых обстоятельствах – и пускай со стороны все выглядит легко и воздушно, пусть всем кажется, что успех приходит к Матильде как по волшебству. Она слишком горда, чтобы распространяться о ежедневных (без каких бы то ни было поблажек) многочасовых упражнениях и железной самодисциплине. А еще – или, наоборот, в первую очередь? – она – истинная женщина. Тонкая, чувствующая, понимающая и прощающая, но при этом всегда неизменно жизнерадостная. Не случайно друзья говорили, что в ее венах течет шампанское.

Матильда родилась 19 августа 1872 года в семье артистов Мариинского театра. Обожала сцену с детства, мечтала выступать и быть знаменитой. В 1890 году она успешно окончила Императорское театральное училище и на выпускном спектакле удостоилась чести быть замеченной государем Александром III. По традиции членам венценосной семьи представляли выпускников – прямо в их сценических костюмах, а особо отличившихся сажали за стол рядом с Романовыми. По правилам, как приходящей ученице, Матильде не надлежало присутствовать на банкете, но император зычно поинтересовался: «А где же Кшесинская?» – после чего ее уместность на обеде не подлежала сомнению. Маленькая балерина, трепеща от счастья, присела в глубоком реверансе перед государем и услышала от него же: «Мадемуазель! Будьте украшением и славою нашего балета!».

Сказка ее жизни началась лестным высокодержавным напутствием и как всякая сказка имела естественным продолжением чудо – семнадцатилетнюю Малю усадили рядом с цесаревичем Николаем. Сероглазый взгляд двадцатилетнего наследника завораживал, ручеек беседы журчал все непринужденнее, а к концу ужина Кшесинская безошибочным женским чутьем уж понимала: она понравилась будущему Николаю II. До этого довольно апатичный к прекрасному полу, он увлекся хорошенькой балериной и, насколько позволял этикет той прекрасной эпохи, стал за ней ухаживать: «Малютка Кшесинская положительно меня занимает…»
 

Между тем оба осознают недолговечность происходящего – помолвка Николая с Алисой Гессенской состоялась в 1894 году, и сразу после этого последовало расставание с Матильдой.

Муза царственных мужчин

Итак, истерик не было. Без депрессии не обошлось. Но Кшесинская прибегает к самому лучшему средству от личных неурядиц: реализации собственного таланта. Кстати, именно кропотливый, а иногда и вполне каторжный труд снискал ей успех на сцене.
Конечно, ей не суждено долго оставаться одной. Великий князь Сергей Михайлович, двоюродный дядя Николая и главный инспектор артиллерии, был действительно счастлив поддержать балерину, в которую был давно и тайно влюблен. Нередко можно услышать, что наследник просто-напросто передал возлюбленную родственнику. Но в таком случае Великому князю довольно было оказать ей финансовую или любую иную помощь на первых порах. История же свидетельствует: до конца дней своих Сергей Михайлович в отношении Матильды оставался рыцарем без малейшего страха и упрека. Погибая от пуль большевиков, он сжимал в руке медальон с портретом возлюбленной. Об исполнении какого царского поручения, скажите, может идти речь в Алапаевске 1918 года возле шахты, куда сбрасывали преднамеренно недоубитых Романовых?

У нее был редкостной силы характер. И проявлялся он всегда, независимо от того, с кем неукротимая прима имела дело. Чего стоит одна только история судебного иска г-жи Кшесинской, вчиненного ею в 1917 году Петроградскому Совету и лично небезызвестному «правоведу Ульянову В.И.»! Причиной послужило то, что особняк Матильды как один из лучших в столице оказался занят революционными бойцами. Хозяйка же, ни минуты не колеблясь, уверенная в своей правоте, наняла адвоката и потребовала освободить дом и возместить причиненный имуществу ущерб.

Суд состоялся и обернулся спектаклем покруче любого из постановочных. И решение суда – отдадим должное законам безвозвратно уходящей эпохи – было беспрецедентным: прима Императорского (уже бывшего) балета выиграла дело у новой власти! Захватчикам ее дома и имущества предписали освободить помещение.

Но собственно сценарий последующих событий развивался уже вполне в духе своего времени. Особняк Кшесинской так и не вернули. Матильда являлась туда несколько раз и даже имела удовольствие лицезреть Александру Коллонтай, последовательно и со вкусом выгуливавшую во дворе роскошные наряды самой балерины. И последняя поняла: кто был ничем, тот не возвращает украденного.

99 фуэте!

Впрочем, это наступит лишь в семнадцатом. До наступления лихого года Матильда успеет прожить еще полную ярких событий жизнь: первой из соотечественниц исполнила на сцене 32 фуэте подряд и единственная получила звание заслуженной артистки Императорского балета, она бисировала на гастролях даже в Парижском «Гранд-Опера», что само по себе исключительное явление.

В годы Первой мировой войны ставшая к тому времени настоящей балетной легендой прима организует в своем имении в Стрельне два лазарета – разумеется, на собственные средства. Будет ездить с выступлениями для русских войск на линию фронта. Станет приносить в палаты подопечным раненым прекрасные и поднимающие настроение букеты цветов и вдохновенно исполнять перед ними балетные па без пуантов.
А очутившись после переворота 17-го года в Кисловодске, куда она приехала к умолявшему ее оставить наконец-то Петроград Андрею Владимировичу Романову, Кшесинская получила за свою доброту сполна. Человек, спасший ее тогда от облавы чекистов, когда-то лежал в госпитале в Стрельне.
В эмиграции бывший Великий князь и бывшая прима-балерина сочетались официальным браком. Сын Владимир получил свое законное отчество – Андреевич.
Новое решение далось ей непросто и было рискованным. В 1929 году Матильда Феликсовна открыла школу балета и 6 апреля дала свой первый в жизни урок.
Она преподавала истинно в своем духе: академичность плюс темперамент. А любимый супруг Андрей Владимирович старательно поливал цветы в горшках после занятий, шествовал в потертом сюртуке, полный врожденного величия. Это, кстати, была его единственная обязанность по дому. И энергичная супруга не роптала: по-прежнему бесконечно мудрая, она умела принимать не только царственные подношения от любимых, но в первую очередь умела принимать самих любимых такими, какие они есть.

Матильда Феликсовна переживет оккупацию Парижа фашистами, вызволит из гитлеровской тюрьмы единственного сына, превозможет онкологический диагноз (кто еще способен проигнорировать боль так, что болезнь устыдится своей попытки победить Кшесинскую?) Она ни за что не сдастся, даже когда сломает шейку бедра в том возрасте, когда обычному человеку это грозит медленным умиранием. Кшесинская переживет мужа, похоронив его на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, и напишет ясные, образные и замечательные по своим литературным особенностям мемуары. И только одного года не доживет эта удивительная маленькая женщина до своего столетия! Она оставит этот мир, который так изысканно украшала не только талантом, но и самим фактом существования в нем, 12 декабря 1971 года. Найдет свой последний приют рядом с законным супругом.

Лика Нестерова (отсюда)

***

Дело об особняке. Как большевики «уплотняли» Матильду Кшесинскую

Великолепное здание в стиле «северный модерн», стоящее на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы и хорошо известное жителям Санкт-Петербурга как особняк Матильды Кшесинской, издавна окружено множеством легенд и мифов.

Часто от посетителей Музея политической истории России, который располагается ныне в этом здании, можно услышать невероятные утверждения о существовавшем якобы тайном подземном ходе, соединявшем его под Невой (!) с Зимним дворцом, по которому Николай II часто навещал свою возлюбленную. Иногда наши гости спрашивают, правда ли, что Кшесинская пыталась отсудить свой особняк у Советской власти. В этом вопросе причудливо переплелись вымысел и отголоски реальных событий.

Утром 5 мая 1917 г. у дома № 9 по Большой Зелениной улице, где находилась «камера» мирового судьи 58-го участка, царило необычное оживление. Зал заседаний суда был набит до отказа. Некоторые из пришедших с любопытством интересовались: «Здесь что ли судят ленинцев?». Чтобы избежать возможных инцидентов, были предприняты повышенные меры безопасности. Усиленный наряд вооруженных винтовками милиционеров охранял вход. Всех, желавших присутствовать на заседании, спрашивали о цели их прихода, а от многочисленных представителей петроградской прессы требовали предъявить редакционные удостоверения. Все с нетерпением ожидали 12 часов дня, когда должен был начаться суд. Но, чтобы лучше понять предысторию сенсационного процесса, следует вернуться на два с небольшим месяца назад...

Вечером 27 февраля 1917 г., в решающий день событий Февральской революции, Матильда Кшесинская вместе с сыном Володей, прихватив лишь небольшой чемоданчик с драгоценностями, в страхе покинула свой великолепный особняк, в котором она прожила одиннадцать лет.

Опасения знаменитой балерины были вполне обоснованными, еще с осени 1916 г. она получала многочисленные анонимные письма с угрозами в свой адрес.

.

Особняк Кшесинской, 1914 год

Опустевшее здание вскоре подверглось разгрому многочисленной толпы мародеров, а несколько дней спустя было занято солдатами мастерских запасного автобронедивизиона, которые разместились главным образом в нижнем этаже. А затем и ЦК партии большевиков перебралась в особняк Кшесинской, который превратился, как писали петроградские газеты, в «главный штаб ленинцев».

Теперь вокруг особняка постоянно кипели нешуточные митинговые страсти. Жена известного историка академика С. Ф. Платонова, проживавшая с семьей на Каменноостровском проспекте, записывала в дневник:

«Около него постоянно стоит толпа и кто-нибудь ораторствует - больше говорит не сам Ленин..., а кто-нибудь из «ленинцев», происходят ожесточенные споры между «ленинцами» и их противниками, причем несогласных с Лениным иногда арестовывают, а иногда, говорят, оратору ленинцу приходится спешно спасаться во двор или в дом, чтобы не быть побитым».

Между тем, его настоящая хозяйка, несколько оправившись от пережитых волнений, решила попытаться вернуться домой. Но выяснилось, что незваные гости совсем не намерены покидать уютный особняк, имевший к тому же весьма выгодное стратегическое положение: рядом находилась Петропавловская крепость, неподалеку в Народном доме после Февральской революции разместились солдаты 1-го пулеметного полка - одной из самых революционных частей гарнизона, - рукой подать было до рабочих окраин Выборгской стороны. С другой стороны, и до центра города - Невского, или как его называли в семнадцатом, «милюковского» проспекта - можно было добраться за четверть часа.

Интерьер особняка Кшесинской и сама хозяйка дома
 

Вначале Матильда Феликсовна сделала попытку уговорить большевистские организации освободить, если не весь особняк, то хотя бы часть комнат второго этажа, чтобы устроить там пансион для сдачи жильцам. Однако серьезного разговора с председателем ПК Львом Михайловым не получилось - большевики откровенно иронизировали над «бедной» Кшесинской, хотя и вели себя в тот раз достаточно вежливо.

Кшесинская вынуждена была начать хождение по различным властным инстанциям. 

Пыталась апеллировать Матильда Феликсовна и к авторитету Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. В специальном прошении, направленном в Исполком Петросовета и написанном для большей убедительности на красной бумаге, одна из самых богатых до Февральской революции женщин России в очень мягких выражениях настаивала на возврате своего жилища. «Тем более, - писала она, - что у меня ребенок, а мы остались без крова».

Малоэффективным оказалось и обращение к министру юстиции Керенскому. Александр Федорович был с дамой крайне любезен, обещал «оградить от всяких неприятностей» и даже дал номер своего домашнего телефона, но во время повторного визита вынужден был заявить Кшесинской, что освободить ее дом силой нельзя, «так как это повлечет за собой кровопролитие около него, что еще более осложнит дело».

Все это вынудило балерину прибегнуть к помощи судебных властей. В Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга сохранилось «Личное дело Кшесинской М.». Среди документов особый интерес представляет ее прошение на имя прокурора Петроградской судебной палаты, где она излагает уже известные нам обстоятельства поспешного бегства из особняка и последующих безуспешных попыток добиться возвращения своей недвижимости. В заключение Кшесинская просила:

«1) Принять меры к освобождению моего дома от посторонних лиц и дать мне возможность спокойно вернуться в него.

2) Начать расследование по делу о разграблении моего имущества в том же доме».
 

Но прокурор ограничился лишь тем, что запросил управление запасного автоброневизиона о «возможности освободить от постоя дом Кшесинской в виду ее ходатайства и затребовал от комиссариата милиции Петроградского района «дознание о расхищенном имуществе». Тогда, по поручению Кшесинской, ее адвокат присяжный поверенный Владимир Савельевич Хесин возбудил в суде гражданский иск о выселении. В качестве ответчиков на суде истицей были указаны: «1. Петроградский комитет социал-демократической рабочей партии; 2. Центральный комитет той же партии; 3. Центральное бюро профсоюзов; 4. Петроградский районный комитет партии с. - р.; 5. Клуб военных организаций; 6. Кандидат прав В. И. Ульянов (лит. псевдоним - Ленин); 7. Помошник присяжного поверенного С. Я. Багдатьев; 8. Студент Г. О. Агабабов».

К моменту начала судебного разбирательства в общественном мнении произошли заметные изменения. Еще в середине марта бульварные газеты с упоением смаковали «тайны Матильды Кшесинской», а примадонна с трудом могла найти адвоката для защиты своих интересов. Не только рабочие и солдатские организации, но и многие представители либеральной интеллигенции в тот момент считали вполне естественным объявить дом Кшесинской «общественным достоянием». Два месяца спустя «ужасный Ленин и ленинцы» в глазах обывателей выглядели уже гораздо опаснее бывшей «царской фаворитки». Уже упоминавшаяся Надежда Николаевна Платонова вновь записывала в дневник:

«Кшесинская начала дело о выселении из принадлежащего ей дома Ленина и К^о. Дело будет скоро разбираться и, вероятно, при этом последует много скандальных разоблачений..., т. к. Кшесинская - «особа специально великокняжеская».

Хотя некоторые газеты и поспешили озаглавить заметки с процесса «Тяжба Кшесинской и Ленина», к большому разочарованию ожидавшей новых сенсаций публики, основные персонажи на заседании не появились. Интересы большевистских организаций на суде представляли литовский социал-демократ помощник присяжного поверенного Мечислав Козловский и один из секретарей ПК Сергей Багдатьев, слывший одним из самых крайних «леваков» даже среди большевиков.

Поверенный Кшесинской доказывал, что принцип права собственности остается нерушимым, и никто не имеет права самовольно завладевать чужим имуществом. В подтверждение своих слов адвокат Кшесинской представил суду копию купчей крепости на особняк.

«Следует не забывать, - подчеркнул в ответ М. Козловский - что революционные организации заняли это здание 27 февраля, в день революционного выступления народа. Заняли его тогда, когда оно было пустым, когда разбушевавшиеся массы уничтожали дворец Кшесинской, считая его гнездом контрреволюции, где сходились все нити, связывавшие с царским домом Кшесинскую, которая по разумению масс была если уж не членом царской семьи, то, по крайней мере, фавориткой свергнутого царя. И остался целым этот дворец лишь благодаря тому, что был занят революционными организациями.... О каком это «законном порядке» позволительно говорить в тот момент, когда на улице идет революция со свистом пуль и артиллерийской канонадой?!...».

Сергей Багдатьев также выступил с пространной речью. Он сделал упор на то, что занявшие особняк большевистские организации представляют собой многочисленную и влиятельную политическую силу.

«Мы не грабители. Мы крупная политическая организация.... Как только мы найдем для себя новое помещение... мы охотно выедем из дома Кшесинской».

В. С. Хесин легко парировал аргументы противоположной стороны, заявив, что «как гражданин и юрист он должен отстаивать ту мысль, что и в революции есть законы.

Известный адвокат с блеском отвел все домыслы о связи Кшесинской с царской семьей:

«Напрасно здесь говорили о толпе, о царской фаворитке, об угрозах разгромов. Сюда в суд не нужно вносить слухов и разговоров улицы. Мало ли что говорит толпа? Толпа говорит и о поездке в запломбированном вагоне через Германию и о немецком золоте, привезенном в дом моей доверительницы. Я ведь всего этого не повторял перед судом. Я апеллирую к законному порядку. Поэтому я прошу очистить дом доверительницы, предоставив выселяемым кратчайший срок».

После десятиминутного перерыва мировой судья огласил решение. Кадетская «Речь» 6 мая воспроизвела его наиболее подробно и точно: «По Указу Временного правительства России определено: выселить из дома № 2-1 по Б. Дворянской ул. в течение 20 дней п.к. с.-д. р.п., ЦК той же партии, клуб организаций (большевистский солдатский клуб «Правда» - А.К.), Петроградский районный комитет п.с.р., С. Багдатьева со всеми проживающими лицами и очистить помещение от их имущества. Решение обратить к предварительному исполнению... Иск в отношении Владимира Ульянова и Центрального бюро профсоюзов оставить без рассмотрения».

Неудача на процессе, хотя такой исход был почти предсказуем заранее, вызвала среди большевистских активистов бурную дискуссию.

12 июня 1917 г. Центральный и Петербургский комитеты РСДРП(б) вынуждены были заявить о выезде из особняка Кшесинской. Однако «выезд» носил достаточно условный характер. Военная организация при ЦК и ПК РСДРП(б), которая реально распоряжалась в здании, наотрез отказалась выполнить судебное решение. Ее руководители пригрозили, что на попытку их выселить ответят вооруженным сопротивлением, а Петербургский комитет уже через несколько дней фактически вернулся обратно. Обстановка вокруг особняка постепенно накалялась. Скандал добавил масла в огонь антибольшевистских страстей. И вот уже телефонистки грозили объявить своеобразную «забастовку» и «не соединять никого с домом Кшесинской, Лениным и «ленинцами», а буржуазные феминистские организации устраивали манифестации, требуя возврата здания законной владелице. С другой стороны, в большевистских и других левых газетах регулярно публиковались резолюции митингов рабочих, солдат и матросов, категорически заявлявшие о необходимости объявить особняк общественным достоянием. Гарнизон Петропавловской крепости заявил о готовности ответить орудийным огнем на любую попытку силой выселить большевистские организации.
15 июня 1917 г. министр юстиции Переверзев направил начальнику Петроградской городской милиции Д. А. Крыжановскому предписание «немедленно привести в исполнение... определение Петроградского мирового суда 58 участка о выселении из дома № 1-2 по Большой Дворянской улице занимающих его лиц и организаций». 23 июня судебный пристав 28-го участка Скрипицын также обратился к начальнику милиции с просьбой направить к особняку Кшесинской в 8 часов утра 26 июня 1917 г. «усиленный наряд вооруженных людей».

Назревал новый вооруженный конфликт, однако череда политических кризисов на время отвлекла внимание властей от особняка Кшесинской. Лишь в ходе ликвидации июльского выступления большевиков правительственные войска утром 6 июля 1917 г. заняли здание, при этом помещения ЦК и ПК РСДРП (б) подверглись жестокому разгрому.

Однако долгожданное событие не принесло никакой радости Кшесинской. Особняк был вновь занят воинской частью, на этот раз 1-м самокатным батальоном V-й Армии Северного фронта, прибывшим в Петроград по приказу Временного правительства. Выселить самокатчиков, вызванных с фронта для «спасения революции», никто не спешил. Солдаты хозяйничали в особняке, как у себя дома, разрушая и растаскивая все, что еще осталось. Адвокат Хесин продолжал подавать новые иски, теперь уже к Временному правительству, добиваясь не только возвращения здания прежней владелице, но и возмещения нанесенного ущерба, который он оценил в треть миллиона рублей. Общая же стоимость особняка, превышавшая миллион золотых рублей, к семнадцатому году выросла не менее чем в 3 - 4 раза.

Но все это происходило уже в отсутствие самой Кшесинской. Умная и прагматичная Матильда Феликсовна, очевидно, поняла, что ждать в Петрограде в революционном хаосе больше нечего. Что «нет больше ничего своего, нет ни дома, ни вещей». Получив официальное разрешение властей, 13 июля 1917 г. она навсегда покинула столицу, отправившись в Кисловодск, где у нее сохранилась дача, и где ждал ее великий князь Андрей Владимирович. На юге Кшесинская пережила два года гражданской войны, а в феврале 1920 г. после поражения Добровольческой армии навсегда покинула Россию.

История же знаменитого особняка пошла своим путем: до Октября 1917 г. его хозяевами оставался «ударники» - самокатчики, после Октябрьской революции особняк поступил в распоряжение Петросовета. В последующие годы его владельцы менялись как в калейдоскопе: пресловутый Пролеткульт, дом политпросвещения Петроградского района, в котором впервые в 1923 г. был создан «Уголок Ильича» - прообраз нынешнего ленинского мемориала, детский дом для умственно отсталых детей. В 1929 г. здесь разместился институт общественного питания, в котором была открыта диетическая столовая. С 1931 по 1935 г. в особняке находилось общество старых большевиков. В 1937 г. хозяином здания стал только что созданный музей С. М. Кирова.
С декабря 1955 г. особняк Кшесинской стал основным зданием музея Великой Октябрьской социалистической революции, который 13 августа 1991 года получил современное наименование - Государственный музей политической истории России. Сегодня усилиями научных сотрудников и реставраторов восстановлены интерьеры анфилады парадных помещений первого этажа, главным среди которых является великолепный Белый зал, в котором Кшесинская когда-то устраивала роскошные приемы, а в 1917 г. впервые прозвучали ленинские «Апрельские тезисы». Ныне здесь регулярно проходят концерты, научные конференции и даже выпускные балы старшеклассников. (отсюда)

***

Матильда Кшесинская и Великий князь Андрей Владимирович с сыном Владимиром

Дача М.Ф. Кшесинской

***

«Гиперборейский» гребень Николая Гумилёва