В центральной части нынешней Франции стоял когда-то город Алезия. Именно здесь французские кельты, галлы, под командованием харизматического предводителя Верцингеторикса (чьим вечным мемориалом останется его реинкарнация в образе героя французских комиксов) дали последний бой легионам Юлия Цезаря. Есть и другой памятник Верцингеториксу – огромная статуя галльского героя, задумчиво глядящего поверх своего города…

Правда, город, на который он смотрит, не галльский – он римский, с театром, храмами и базиликой. Города, который знал Верцингеторикс, нет, его сравняли с землей.

Расположенный в нескольких милях от памятника археологический музей прославляет знаменитую осаду, которая привела к поражению Верцингеторикса. Главный экспонат музея – реконструкция осадных работ армии Юлия Цезаря.

Куда ни взглянешь, везде история кельтов погребена под тяжелыми камнями римской истории.

Римляне оставили свои следы по всей Европе. Развалины акведуков, амфитеатров, стен и дорог остаются свидетельствами их пребывания. Куда труднее увидеть следы народов, населявших эти места до прихода римлян, и слишком легко предположить, что были они малоразвиты и не смогли устоять перед историческим прогрессом и могучей римской цивилизацией.

Их истребление было частью хорошо продуманной политики. Римляне крепко заучили урок, который преподали им кельты Бренна в 390 г. до н. э.: «Горе побежденному!».

(В большинстве случаев к завоеванию чужих земель галлов толкало банальное отсутствие жизненного пространства. При этом степень их агрессии была прямо пропорциональна реакции местного населения. В 390 г. кельтские племена под предводительством Бренна заняли земли возле города Клузия на Аппенинах, находившегося под римской протекцией. Опираясь на свою военную мощь, они потребовали у жителей выделения для себя плодородных земель. Естественно, клузианцам это не понравилось, и они запросили помощи в переговорах у Рима. Оттуда прибыли трое братьев Фабиев, не отличавшихся особой дипломатичностью, чьи действия вскоре привели к нападению на пришельцев и убийству одного из кельтских вождей. Такое поведение парламентеров было грубейшим нарушением установившегося на тот момент международного права. "Варвары” проявили к обычаям большее уважение, позволили Фабиям вернуться в Рим, и отправили туда собственную делегацию для разбора ситуации. В Риме посланники обнаружили, что нарушители не только не порицаемы, но и купаются во всевозможных почестях.

Столь наглое попрание закона возмутило кельтов, и они предприняли 80-километровый бросок от Клузия на Рим. Плутарх описывает этот поход следующим образом: «Вопреки ожиданиям, проходя, они никому не нанесли увечий, ничего не взяли с полей. Когда они шли мимо какого-либо города, то кричали, что идут в Рим, что их враги - только римляне и что они готовы стать друзьями всем остальным». В итоге Рим был разграблен и унижен: за свой уход галлы запросили (и получили) 1000 фунтов золота. Когда они отмеряли золото, вождь галлов Бренн бросил на чашу с гирями свой меч. "Горе побежденным!" - сказал Бренн, и римляне покорно уравновесили меч золотыми монетами Империя была настолько шокирована, что историк Ливий даже 300 лет спустя переживает позор ситуации: «Вообразите, тысяча фунтов золота - цена нации, которая скоро будет править миром!» источник)

Сильный всегда прав, и военная мощь – единственный международный закон. Перед римлянами не стоял вопрос уничтожать ли то, что стояло на их пути.

Другой частью политики было окультуривание: римский мир обладал такой массой, что его гравитация затягивала культуры сателлитов на свою орбиту. Богатые и влиятельные представители варварского мира видели финансовые и политические выгоды в римской поддержке и начинали перенимать римские обычаи и архитектурный стиль, демонстрируя свою благонадежность. Те, кто не был богат, тоже стремились присоединиться к власть имущим. В результате те, кто противостояли господству Рима и пытались защитить традиционные ценности, вынуждены были бороться с двумя врагами – внешним и внутренним. Параллели с современным миром найти не трудно.

В итоге – полный крах культуры, вследствие чего так трудно найти следы подлинных предков современных европейцев – древних кельтов. Их место в истории было узурпировано Римской империей, и лишь недавно стали открываться свидетельства кельтской цивилизации. Свидетельства, которых никто не ожидал.

Корни кельтов

Не все кельты осознавали себя кельтами, большинство считали себя варварами. И все же Юлий Цезарь сообщает, что жители центральной Франции именуют себя кельтами. Но мы сейчас используем это наименование для много большего числа народов, чем те, кто называл себя кельтами во времена Юлия Цезаря.

Действительно, с недавних пор историки стали, не без оснований, относиться к этому слову с подозрением. Термин «кельтские», в его современном понимании, был введен в 1707 г., когда валлийский антиквар и натуралист по имени Эдуард Льюйд использовал его для идентификации ирландского, валлийского, корнуоллского и бретонского языков как отдельной языковой группы.

До этого никто из обитателей Британских островов и не думал называть себя кельтом. Но это не значит, что Льюйд ошибался.

(Археологические раскопки и косвенные свидетельства позволяют возводить историю галлов к VI в. до н.э., и даже ранее. Следы кельтских племен обнаружены от западных переделов Европы (включая Британские острова, что общеизвестно), до Балкан, Малой Азии и Причерноморья, включая территорию современной Украины, юг России, Кавказ, и даже - Среднюю Азию. Поскольку сами галлы не документировали в письменном виде ни свою историю, ни переселения, восстанавливать ретроспективу часто приходится по сторонним свидетельствам и культурным аналогиям, зачастую - весьма неожиданным. Так, современные ирландцы, волею судьбы попадающие в Киргизию, дивятся тому, насколько традиционные музыкальные инструменты местных жителей схожи с древнекельтскими.

Несмотря на то, что значительная часть галльской истории сокрыта в тумане веков, можно сказать однозначно: ко времени основания Рима, средине 8 в. до н.э., кельты уже активно перемещались по территории Европы и за ее пределами.

Историки, слепо исповедовавшие римскую версию истории "варваров”, описывали кельтских воинов, нанимавшихся в римскую армию, чтобы заработать немного золота. Однако недавние раскопки показывают всю смехотворность этой версии. На территории Англии только в одном небольшом регионе найдены сотни качественно разработанных золотых рудников. По оценкам специалистов, только эта область была в состоянии поставлять на рынок 300 тонн золота ежегодно. Также древние авторы описывают пристрастие кельтов (как женщин, так и мужчин), независимо от сословия, к украшениям из драгоценных металлов. И для их повсеместного распространения явно не хватило бы ни грабительских походов, ни, тем более, жалких наемнических динариев Рима.

Мировоззрение кельтов также было основано на знании естественных законов природы (не всегда очевидных) и следованию им, как в торжественных ритуальных церемониях, так и в ежедневных практических делах. В то время, как римляне проявили себя оккупантами не только в отношении соседних народов, но и окружающей среды, принимая во внимание лишь собственные прихоти, кельты были настоящими детьми природы. Они черпали в окружающем мире силы, но таким образом, чтобы не нарушить его гармонии. Осквернение или бессмысленное уничтожение дерева, особенно игравшего сакральную роль, было тяжким грехом. Да и божества кельтского пантеона - "живые”, не обитающие где-то в недоступных высях, а постоянно присутствующие рядом, участвующие в судьбах и князей, и простолюдинов. Тогда как для римлян религия, даже "официальная”, была почти бутафорским придатком государства. Они не вмешивались в отправление культов завоеванных народов, пока отводилось "Богу - богово, кесарю-кесарево”. В центре истинной их религии стоял идол золотого тельца. источник)

Насколько кельты были варварами?

Многие из наших сведений о кельтах железного века пришли от греков, а не от римлян. Платон путал их с другими варварами, которым нравилось воевать и напиваться до бесчувствия. Беспробудное пьянство – постоянная тема всех упоминаний о кельтах в течение последующих 800 лет. Диодор Сицилийский, описывая I в. до н. э., изображает кельтов как типичные «пивные бочки». «Винохлебы» – возможно, более точное определение. «Были они, – рассказывает Диодор, – чрезвычайно склонны к употреблению вина». Они не разбавляли его, как греки, водой и пили, «пока не валились без чувств или не впадали в безумие». Вам это ничего не напоминает?

Очевидно, что кельты были не из тех парней, которых уважающий себя грек пригласит отобедать: «Они были похожи на деревянных идолов, с густыми волосами, с космами, напоминающими лошадиную гриву. Некоторые были чисто выбриты, но другие – особенно те, кто занимал высокое положение,- брили только щеки, оставляя усы, закрывавшие весь рот, и, когда они ели или пили, на усах, как на сите, застревали крошки».

Кельтский крест гораздо старше христианского

Особенно шокировала консервативных патрициев классического мира вульгарная манера кельтов одеваться: «Галлы выказывали… любовь к украшениям. Они носили на шее золотые воротники и браслеты на руках и запястьях, а у тех, кто обладал какой-либо должностью, одежды были крашеными и с золотой вышивкой». Можно себе представить трезвых римлян в их белых тогах, с неодобрением глядящих на эти иноземные безвкусные украшения! Все это были явные признаки серьезного морального падения, которые неизбежно должны были проявиться на поле боя: «Такое легкомыслие делало их невыносимыми, когда они побеждали, и заставляло впадать в панику, когда дела шли плохо».

С другой стороны, управиться с ними было не так-то легко. Кроме всего прочего, они были охотниками за головами и «возвращались с битвы с головами врагов, висящими на шее лошади, а затем прибивали эти головы к воротам, чтобы все видели».

И еще они были большими! Бретонцы (которых классические писатели отличают от кельтов) были особенно высокими. Страбон видел их собственными глазами: «Я сам, в Риме, видел обычных юношей, которые были на целых полфута выше самого высокого человека в городе», – заявляет он с трепетом, но затем поспешно добавляет, что нет нужды невысоким, но красивым римлянам завидовать этим великанам, потому что, несмотря на свой рост, «они были кривоноги и нигде в их фигуре не было ни одной прекрасной линии».

Кельты были дико агрессивны и легко поддавались на провокации: «Все люди этой расы… воинственны, вспыльчивы и всегда готовы к бою… Любой может привести их в ярость, когда угодно, где угодно и под каким угодно предлогом… ». Звучит так, словно травля кельтов была регулярным времяпрепровождением римлян. А если подумать – почему бы и нет? Кельтов была уйма! «Их сила заключена как в размере их тел, так и в их огромном количестве».

Страбон, описывая свои впечатления от кельтов в I в. до н. э., демонстрирует явную нервозность, которой не было в ранних комментариях. Примерно за 400 лет до Страбона его греческие коллеги, судя по всему, вовсе не боялись кельтов. Гелланик Лесбийский, историк V в. до н. э., описывает их как «соблюдающих справедливость и добродетельность». Веком позже историк Эфор писал, что они имеют «те же обычаи, что и греки» и относятся к грекам дружелюбно.

Все переменилось в 279 г. до н. э., когда кельты с Нижнего Дуная совершили массированное нападение на Грецию. Мы не знаем точно, почему кельты стали более агрессивными, если это вообще действительно случилось. Но, возможно, их «огромное число», О котором говорит Страбон, указывает на стремительный рост населения, вынудивший кельтов искать новые земли.

Может быть, и неудивительно, что греки сентиментально относились к борьбе кельтов. Образ умирающего галла вдохновил создателя греческой скульптуры, которая изображает мускулистого юношу героического вида с золотым ожерельем на шее, изящно испускающего последний вздох от удара меча. Римляне сделали несколько мраморных копий статуи.

Сегодня «Умирающий галл» выставлен в Капитолии. Отношение и греков, и римлян к кельтам может показаться покровительственным, но почему бы и нет? В конце концов, кельты во всех отношениях стояли ниже их, они отставали в науке и ремеслах, меньше знали и умели. При взгляде на те времена сквозь призму истории нам кажется, что Рим должен был легко победить этот храбрый, но отсталый народ.

Но так не случилось. Вернее, случилось совсем не так.

Военное снаряжение кельтов

Возможно, в глазах римлян кельты не владели военной стратегией, но их оружие и снаряжение были ничуть не хуже, чем у римской армии. Может быть, когда-то в прошлом кельты и бросались в бой нагими, но к I в. до н. э. они стали отличными оружейниками.

Когда предводитель галлов Верцингеторикс в 53 г. до н. э. нанес Цезарю первое в жизни римского полководца поражение, стороннему наблюдателю было бы трудно распознать по внешнему виду, кто есть кто на поле битвы. Парни в римских шлемах не были римлянами – это были галлы. На головах римлян красовались бронзовые шляпы с прелестными конскими хвостиками. Позже они скопировали более надежную конструкцию галльских шлемов с характерными щитками на щеках.

И щиты у кельтов опять-таки были лучше, чем у римлян. «Они были в человеческий рост, – писал Диодор Сицилийский, – и украшены на особый манер. На некоторых искусно выкованы выпуклые фигуры из бронзы, служившие не только для украшения, но и для защиты»14. (Возможно, первый пример наступательных украшений?) Римляне немедля приняли на вооружение щиты наподобие кельтских. Они скопировали и другие виды кельтского оружия и дали им кельтские названия. Латинское слово, обозначающее легкое копье, lancea было заимствовано у испанских галлов, кельтское слово materis стало римским словом «дротик». Переняли у кельтов и слово gaesum, обозначающее длинный дротик.

Когда римляне добрались до Британии, они обнаружили там еще одно технологическое достижение – колесницу. Тем, кто воспитан на фильмах о Бен-Гуре, может показаться странным, что боевые колесницы вызывали у римлян удивление, но это так.

Даже латинское слово caballus, обозначающее лошадь, похоже, пришло из кельтского языка, превратившись в итоге в слова «кавалерия» И «кавалер». Да что там говорить, если даже слово ‹‹лига», по-латыни – leuca, заимствовано у кельтов. 

Кельтская колесница

Кто строил дороги?

Остатки кельтской дороги

Как же получилось, что римляне строили дороги, а кельты нет. Ответ прост. Это кельты строили дороги. Мы знаем об этом лишь потому, что их дороги сохранились там, где римляне не проложили поверх них своих дорог. Эти кельтские деревянные дороги были проложены через болота, погрузившись в которые они и сохранились в торфянике до наших дней.

Исторический штамп «римляне были величайшими» мешал до самого последнего времени увидеть более древние дороги. Одна из прекрасно сохранившихся дорог железного века располагается в ирландском Корли. Но вплоть до 80-х гг. ХХ в. не было ясно, насколько она древняя. Местные жители называли ее «датская дорога», и считалось, что она проложена в период правления викингов или позднее. Так продолжалось, пока не была проведена датировка по древесным кольцам роста. И тогда открылась истина: деревья были срублены в 148 г. до н. э.

Но самое потрясающее заключается в том, что деревянные дороги, построенные таким же способом и в то же самое время, обнаруживаются по всей Европе, вплоть до Северной Германии. Кельты, похоже, отлично умели строить дороги, а конструкция их деревянных дорог вообще была блестящим инженерным достижением. Дубовые доски укладывали на березовые балки, и общая ширина настила была достаточной, чтобы разъехались две телеги. Более того, некоторые кельткие дороги построены раньше римских. Первой римской дорогой была Аппиева дорога, построенная в 312 г. до н. э., а так называемый «Аптон Трек» в Южном Уэльсе – деревянная дорога, проложенная по заливаемому приливом берегу в устье Северна, – датируется V в. до н. э.

Но и сейчас мы называем римские дороги «дорогами», а сохранившиеся кельтские дороги «путями». Вовсе это не дороги – так, варварские пути.

Обманчивые тексты

Одна из основных причин, по которой мы склонны воспринимать кельтов варварами, а римлян цивилизованным народом, заключается в том, что у нас так много письменных материалов на латыни и практически нет кельтских источников. Ни одна кельтская книга, поэма, научный или литературный труд не дошли до нас со времен железного века (под которым мы подразумеваем период до римского владычества). Но этот факт ведет к неверным заключениям, потому что, в сущности, нет и римских текстов той поры. У нас нет латинских манускриптов эпохи Цезаря: старейший экземпляр «Галльской войны» Цезаря – копия, сделанная тысячелетием позже.

Католическая церковь изначально приложила все усилия для искоренения язычества. Единственная дошедшая до нас бронзовая статуя дохристианского императора Марка Аврелия сохранилась только потому, что по ошибке решили, будто это изображение христианина. Папа Григорий Великий (540-604 гг.) пытался запретить труды Цицерона и, как говорят, сжег все манускрипты Ливия, до которых смог добраться. Но монахи в монастырях старательно копировали писателей, которые заслуживали их одобрение. Вот почему нам известны римские авторы. Впрочем, сохранились лишь фрагменты средневековых манускриптов, перекопированные в последующие века.

Мы знали бы еще меньше, если бы не ирландцы. Похоже, многие интеллектуалы бежали из Галлии в Ирландию в V в. н. э./ во время вторжения готов и гуннов, и эти люди могли забрать с собой свои книги. Они прибыли в общество, которое к тому времени было христианским, но где церковь была кельтской, а не римско-католической. Эта ирландская церковь куда спокойней относилась к язычеству и была больше заинтересована в сохранении знаний, чем в их уничтожении.

У кельтов железного века существовал класс профессиональных интеллектуалов, известных под названием «друиды», власть которых распространялась на все общество. Как религиозные деятели друиды могли выступать в качестве посредников между армиями для заключения перемирия. Они свободно перемещались между Галлией и Британией (а возможно, и другими частями кельтского мира). Хранители литературы, исторических, медицинских, научных и религиозных знаний, они обучались в течение 20 лет, потому что им нужно было многое усвоить.

В действительности многие знания не были записаны, потому что кельтская литература передавалась изустно. На этом настаивали друиды. Цезарь думал, что они так делают, потому что «большинству людей свойственно, что, в надежде на написанное, они дают себе послабление в изучении вещей и меньше нагружают память». Но друиды умели писать и писали, когда речь шла о делах мирских. И «почти во всех других случаях, в своей общественной и частной переписке, они пользовались греческими буквами». Учитывая настроения монахов в Ирландии, неудивительно, что только там сохранился обширный кельтский литературный материал. В отличие от римско-католических монахов, ирландские священнослужители видели свою задачу в том, чтобы всецело отдавать себя нуждам местной общины, и не спешили отрываться от окружающего общества, даже если оно не воспринимало христианские идеи семейной морали.

Католические монахи выбривали макушку, греко-римские – знак рабства, что символизировало подчинение уставу. Ирландские монахи выбривали волосы надо лбом, как это делали друиды, чтобы показать, что они являются носителями старых традиций религиозной и интеллектуальной власти.

Эта уникальная порода монахов не только скопировала книги языческих римских авторов, но и сохранила память о кельтах в юридических книгах и в эпосе.

Неграмотные варвары, подумаете вы, должны были иметь до предела примитивные законы, типа: «Тронешь мою машину – дам в морду». Но ирландские монахи оставили нам книги удивительно совершенных кельтских законов. К сожалению, они очень мало изучены.

Мы знаем о правовом своде ирландских кельтов из сборника текстов, известного под названием «Законы бреона».

Бреоны, или brithemuin (судьи), выполняли судебные функции друидов после обращения Ирландии в христианство. Законы были написаны не позднее VII в. н. э. В явно приспособленной для бардов поэтической форме.

Римское и кельтское право различались принципиально, поскольку они обслуживали совершенно различные общества. Римское право в первую очередь обеспечивает власть paterfamilias – главы семейства, единственного лица, которое реально принимается во внимание законодательством, и защищает его права в отношении собственности и ведения дел. «Законы бреона» рассматривают обязанности членов клана на земле, которая находится не в индивидуальной, а в групповой собственности, правила построения иерархии и обязанности всего сообщества перед его членами. Этот кодекс длительное время рассматривали с глубоким подозрением, так как его текст относился к христианским временам и был написан стихами. Вот великолепный пример проримского сдвига в западном сознании: дело в том, что римский кодекс засвидетельствован не намного лучше, чем кельтский.

Просто мы об этом не задумываемся.

(Римляне могли выбрасывать своих нежеланных детей на помойку (да-да, в прямом смысле), а у кельтов существовала система социальной помощи – престарелые, больные, умственно неполноценные и малолетние члены общества находились под присмотром специально выделенного человека. НИКТО из недееспособных не мог умереть от голода или холода, за ними УХАЖИВАЛИ. В Риме такого не было. Кроме того, кельтским племенем могла управлять женщина, что для римлян было просто отвратительно. Помните? – paterfamilias, и точка.

Королева Мев, кельтская воительница

Положение женщины в кельтском обществе разительно отличалось от той подчиненной, второстепенной роли, которая предписывалась ей большинством других культур. Римские матроны, даже самые родовитые, не имели никакого реального влияния на политику (иным путем, кроме кулуарного подзуживания своих супругов). Героини греческих мифов, за редким исключением - отнюдь не героини, а жертвы, ожидающие избавителя, чтобы стать его трофеем. На Востоке женщина и по сей день может являться чем-то средним между дорогой игрушкой и домашним животным, а христианство, заклеймившее женщину «сосудом греха», на долгие века закрепило неравенство между мужем и женой во всех отношениях.

Женщины же у древних кельтов были фактически равноправными партнерами мужчин во всех делах, делили с ними как мирные заботы, так и тяготы войны; они могли занимать сколь угодно высокое общественное положение и преуспеть в любой деятельности или профессии, к которой имели склонность и талант. Королевы-воительницы ирландских саг сражаются и руководят войсками не хуже мужчин; известно о существовании женщин-друидов и женщин-судей. Причем участие женщин в военных сражениях - для кельтов норма. В IV в. н.э. римский офицер Аммиан Марцеллин писал: «Целое войско иноземцев не сможет противостоять одному кельту, если он призовет на помощь жену, которая сильнее его  и голубоглаза, особенно когда она, гневно откинув голову, скрежеща зубами и размахивая белоснежными и мощными руками, начнет наносить кулаками и ногами  удары не слабее снарядов катапульты, выбрасываемых при помощи скрученных жил. Голос этих женщин ужасен и пугающ, даже если они не сердятся, а говорят дружелюбно.» Хотя в его строках присутствует определенная доля сарказма, очевидно, что римляне на себе испытали боевые качества кельтской "слабой” половины, и не были склонны их недооценивать. Терри Джонс и Алан Эрейра в своей книге «Варвары против Рима» говорят: в  «цивилизованном» Риме изнасилование не считалось преступлением против женщины, а рассматривалось как нанесение ущерба мужчине, под чьей опекой она находилась, то есть считалось преступлением против его собственности. По кельтским же законам изнасилованная женщина имела право не только на персональную компенсацию, но и на месть.

Выходя замуж, женщина сохраняла право на распоряжение своим личным имуществом, которым она обладала до брака. А при разводе, инициатором которого могла выступать жена, (причем по целому ряду причин) - раздел имущества совершался в соответствии с нормами современного законодательства: учитывалось не только добрачное имущество супругов, но и вклад каждого из них в совместно нажитое. Чем больше труда и усилий затратила женщина на ведение хозяйства и приумножение семейного добра, тем больше была ее доля в случае развода.

В том, что касается защиты прав детей, Брегонский кодекс можно назвать уникальным. Законнорожденность ребенка - одна из основных проблем норманнской юриспруденции, сломавшая немало судеб, решающее обстоятельство в вопросах наследования имущества, - в кельтском праве не играет ровным счетом никакой роли. Пословица «чужих детей не бывает» к древним кельтам применима, как ни к какому иному народу. Для установления отцовства достаточно было заявления матери и признания отца (случаи отказа мужчины от ребенка были единичными, если такое вообще случалось), после чего ребенок включался в число наследников на общих основаниях, независимо от того, состояли ли его родители в какой-либо форме брака. Последних Брегонский кодекс признает несколько, в том числе и такие, которые мы сейчас называем «гражданским браком».

Впрочем, понятие «семьи» у древних кельтов было гораздо шире современного: это не только родители и их дети, но и более дальние родственники. Объединение нескольких семей составляло основу клана; а клан, как целое, брал на себя заботу и ответственность даже о самых слабых своих членах - пожилых, больных и слабоумных. Брегонские законы обязывают трудоспособных соплеменников обеспечить полноценный уход и лечение немощным старикам - и даже регламентируют устройство общественных больниц, вплоть до таких деталей, как обязанность сиделок отгонять собак! Ни античность, ни средневековье не испытывали к старости и болезни особого сочувствия; в этом отношении лишь Брегонский кодекс воплотил, и даже превзошел, тот уровень социальной ответственности, который стал присущ человеческому обществу лишь в наши дни. источник)

Календарь колиньи

Готовность верить в технологическое превосходство римлян, игнорируя достижения кельтов, нигде не проявляется лучше, чем в странном случае с «календарем Колиньи». Хотя это удивительное устройство – несомненное свидетельство глубоких математических познаний кельтов – было обнаружено в конце XlX в., оно оставалось в забвении большую часть следующего столетия.

В 1897 г. некий человек, вскапывая поле неподалеку от городка Колиньи на востоке Центральной Франции, откопал 153 бронзовых фрагмента, покрытых кельтскими надписями, относящимися к фазам Луны и праздникам. Когда кусочки были собраны в единое целое, археологи увидели древний кельтский календарь, но никто не мог понять, как он «работает». Понадобилось почти 100 лет, чтобы осознать, какая это потрясающая находка и насколько она меняет наши представления о кельтах и их интеллектуальном развитии.

В 1989 г. календарем заинтересовался молодой американский ученый Гаррет Олмстед. К счастью, Олмстед был не только специалистом по кельтам, но и математиком и системным инженером, то есть обладал необходимой суммой знаний, чтобы разгадать загадку.

Календари – мудреная штука. Каждый месяц должен бы начинаться с новым лунным циклом, но к концу года из 12 лунных месяцев остается еще примерно 11 дней. Вдобавок, число дней и в месяце, и в году – дробное. Олмстед показал, что этим варварам удалось рассчитать календарную систему так, что начало каждого месяца совпадало с новолунием, но при этом их праздники не смещались по времени года, то есть это был и солнечный и лунный календарь одновременно. Он пришел к выводу, что использованная система расчетов опередила все другие на многие столетия.

Примененные математические средства просто ошеломляют, но вера в интеллектуальную отсталость кельтов была столь сильна, что французские археологи вначале отказались публиковать работу Олмстеда, и он был вынужден напечатать ее в Германии. Уравнение «варвар = недоразвитый» – один из факторов, мешающих нам увидеть значимость многих «варварских» вещей, и этот фактор будет постоянно присутствовать в этой книге.

Возможно, вы захотите узнать, что получится, если не применять сложную «кельтскую» математику, – сравните с римским образцом. Их календарь был так безнадежно плох, что к I в. до н. э. несовпадение составляло около трех месяцев. Осада армии Верцингеторикса в Алезии началась 25 июня, а по римскому календарю шел уже сентябрь. С их календарем была такая беда, что через несколько лет римляне оставили саму мысль о том, чтобы пытаться привязать начало месяцев к новолуниям. Юлий Цезарь поручил греческому астроному разработать для Рима новый календарь.

Все, что требовалось, – сделать так, чтобы каждая дата оставалась каждый год на том же месте по времени года. Чтобы выставить правильную точку отсчета, астроному пришлось начать с года продолжительностью 445 дней, из-за чего этот год был назван annus confusionis (!!!). Кельты умерли бы от смеха.

Но и новый, юлианский, календарь не полностью справлялся с задачей. Пришлось повозиться с ним в конце XVI в., чтобы получился современный календарь, который, согласно Олмстеду, не лучше того, каким пользовались кельты.

Европейская кузница

Гоибнниу - кельтский бог-кузнец

Только сейчас историки начинают оценивать по-новому научный и технический уровень кельтов. С давних пор кельты были кузнецами для всей Европы. На кельтского кузнеца смотрели как на волшебника. Еще бы, он мог взять каменную глыбу и превратить ее в новую волшебную субстанцию хитроумно обработанный стальной клинок, разрубающий бронзу и обычное железо. Когда Святой Патрик готовился к войне с язычниками Ирландии, он сочинил молитву «Нагрудник Святого Патрика», в которой есть такие строчки:

Я взываю сегодня ко всем добродетелям:

Встать против враждебных безжалостных сил,

.. .против заклинаний женщин, кузнецов и друидов,

Против знания любого, смущающего душу человека.

Кузнецы стоят в одном ряду с самыми могущественными чародеями – женщинами и друидами. Наука обработки металлов была секретным и таинственным искусством, и римляне в ней были не столь сведущи, как кельты. Ни по части оружия, ни по части мирного применения.

Знания кельтов в области технологий обработки металлов позволили им добиться успехов и в земледелии. Нам известно, что в Британии уже в IV в. до н. э. существовали железные плужные лемехи. В гробнице в Фрилфорде на реке Ок, вблизи Абингдона в Оксфордшире (а эти места были заселены приблизительно в 350 г. до н. э.), под одним из центральных столбов был найден железный лемех. Вполне вероятно, что храм был одним из первых построенных зданий и железный лемех был принесен в дар богам во время его закладки2З.

Благодаря применению металлов кельтам удалось даже изготовить зерноуборочную машину. Римский историк Плиний, повествуя о событиях I в. н. э., предоставляет единственное письменное свидетельство этого изобретения: «На обширных угодьях в галльских провинциях быки, подгоняемые сзади, тянут по злакам огромные рамы с зубьями по краям, установленные на двух колесах». Римляне называли такую машину Gallic vallus. Историки не верили в правдивость рассказа, пока не был обнаружен барельеф, на котором ясно различимо это хитроумное изобретение. Жатка представляла собой подобие гребня на колесах, который сбивал колосья и собирал их в контейнер, напоминающий ящик для травы у газонокосилки. В 80-е годы ХХ в. была построена и испытана современная копия машины. Судя по всему, жатка бесследно исчезает после III в. н.э., И пока машину не изобретают вновь в 1831 г., зерно убирают удалыми взмахами косы.

Более простые инструменты кельтов и поныне находят применение. Кельты усовершенствовали способ крепления железных наконечников на деревянных рукоятках. В результате лопаты, серпы, вилы, топоры и косы, которыми пользовались кельтские крестьяне железного века, мало отличаются от инструментов, которые мы применяем сегодня.

То, что в последние годы мы с большим уважением стали относиться к изобретениям кельтов, связано, в частности, с работами по экспериментальной археологии, проводимыми на «Древней ферме» в Батсере, графство Хемпшир. 3десь на практике испытывают методы работы и изобретения, к которым ранее относились с пренебрежением. В итоге нам часто приходится пересматривать наши оценки технологического опыта кельтов. Оказывается, древние кельты знали, что делали.

В качестве простейшего примера такого пересмотра взглядов на древнюю технологию рассмотрим способ хранения кельтами урожая. Многие годы археологи удивлялись, находя зерно и другие засушенные продукты закопанными в ямы. Казалось противоречащим здравому смыслу предположение, что в земле можно сохранить пищу сухой и свежей. Однако, когда такая методика была испытана, ко всеобщему удивлению, оказалось, что она работает. А происходит вот что: зерна у стенок ямы, соприкасаясь с влажной землей, прорастают, поглощая весь доступный кислород и выделяя углекислый газ. Создается анаэробная среда, в которой зерно сохраняется какое-то время в хорошем состоянии.

Кельтские города

Очертания Бибракты, древнего кельтского города

Легко недооценивать технологические достижения кельтов, так как многие из них либо исчезли, либо не были поняты. То же относится к образу жизни кельтов. Их социум оказался погребен под римскими строениями и римской пропагандой. Вот почему у римлян – «дороги», а у кельтов – «пути», римские поселения мы называем «городами», а кельтские – «нагорными крепостями», или даем им римское название «оппидум». Такова сила пиара: слово oppidum Цезарь использовал для обозначения укрепленного поселения. Если бы он так назвал Иерусалим, мы бы, наверно, и его называли нагорной крепостью.

останки Бибракты

Но не только латынь скрыла от наших глаз городскую цивилизацию кельтов. Их города были попросту стерты с лица земли римскими завоевателями. Некоторые были распаханы под фермы, на месте других выросли римские строения. Римские города строились по иному принципу: они были, прежде всего, административными центрами и местами сбора налогов.

Городская стена (руины) Бибракты

Основным элементом римского города являлись две главные улицы, пересекающиеся под прямым углом, а его сердцем был комплекс общественных зданий, олицетворявших власть вездесущей Империи. Сюда входили храмы, базилики, бани и часто амфитеатры. Поскольку кельтские города выглядели не так и строились для других целей, нам понадобилось немало времени, чтобы вообще признать их существование.

Находки в Бибракте

Кельтский мир был местом торговли, и кельтские города были торговыми центрами, часто тесно связанными с горнодобывающей деятельностью. Представление, что кельты жили в примитивных хижинах, – ошибочно. Даже вдали от городов они зачастую обитали в весьма солидных домах. Дом галльского крестьянина, например, часто представлял собою большое прямоугольное двухэтажное строение, внутри которого была одна большая комната и еще много разных помещений. В Британии старая традиция строительства круглых домов, привнесенная культурой Атлантического побережья, сохранялась до 1 в. до н. э. Но такие дома могли быть на удивление совершенными. В древней деревне Чайзостер на мысе Лэндс-Энд в Корнуолле обнаружены остатки каменных домов, выстроенных вокруг внутреннего двора, с крытыми соломой крышами. В домах – каменные полы и – о чудо, чудо! – под полами проложены трубы. Как вам варвары, а?

Кельтские строители пользовались большим уважением и имели высокий профессиональный статус. В Ирландии умелого строителя было принято называть Ollamh. Это слово дошло до наших дней и в современном ирландском языке означает «профессор».

Строителям хорошо платили, они получали задаток за год вперед. И эти люди заслуживали таких денег. Кельтские строители умели многое. Возможно, лучшей демонстрацией их профессионализма служат crannog, круглые деревянные дома, построенные на искусственном островке посреди озера, реки или болота. Валуны сбрасывали в воду, пока насыпь не поднималась выше поверхности водоема или болота. Затем деревянные конструкции соединяли с камнями так, что они образовывали фундамент. Дома могли иметь размер до 50 футов в диаметре.

Находки в Бибракте

Со II в. до н. э. заметно разрастается кельтская торговля, то же происходит с количеством и размерами городов. Некоторые из них становятся очень большими. Одним из крупнейших – Манчинг в Южной Германии. Манчинг был столицей Винделиция, город окружали стены из тесаного камня протяженностью 5 миль. Он, видимо, был сожжен римлянами в 15 г. до н. э.

Самый впечатляющий из всех кельтских городов также располагался в Южной Германии, между Штутгартом и Ульмом. К сожалению, раскопки на этом месте производились в недостаточном объеме, и название города до сих пор не известно. Крепостные стены окружают огромный город с пригородами общей площадью более б кв. миль. Для сравнения: стена Авентина, окружавшая Рим в 1 в. н. э., замыкала вчетверо меньшую площадь.

Монета с изображением Верцингеторикса

Сейчас ведутся раскопки кельтского города Бибракты, располагавшегося на вершине холма в Центральной Франции. Его жители с 111 в. до н. э. по 50-й год до н. э. чеканили собственные монеты – вначале золотые, затем серебряные, стоимостью равные римскому денарию. То, что город имел важное значение, мы знаем из записок Цезаря. Еще бы, он решил остановиться здесь во время Галльской войны, чтобы написать отчет об этом походе. Рукопись была спешно переправлена в Рим для всеобщего ознакомления. Это было частью пиарагитационной кампании Цезаря по возведению себя на трон в родном городе. Но это все, что мы знаем о Бибракте. Город исчез, обратившись в пашни и леса. Сейчас археологи делают там открытия, которые добавляют новые штрихи к картине кельтской культуры – динамичного, грамотно использующего денежные расчеты и торгующего со всей Европой общества с сильной финансовой базой.

Каналы, по которым распределялась вода в Бибракте

Ученым уже открылись свидетельства того, что здесь был большой город с оживленной главной улицей, на которой располагались мастерские и лавки, торговавшие, в основном, изделиями из железа, добытого в расположенных неподалеку шахтах. Тут изготавливали и продавали инструменты, украшения из драгоценных камней и эмали. Выдували стекло, изготавливая бусы и браслеты. Прямо на месте чеканили монеты для должного обеспечения товарообмена. Каждая лавка имела собственное складское помещение. Город занимал 330 акров и был разделен на специфические зоны. В нем были ремесленный и религиозный центры, а в аристократическом квартале располагались весьма привлекательные здания.